Посол России в Украине Виктор Черномырдин стал почетным студентом Института филологии Киевского национального университета. Студенческий билет вручен послу в ходе встречи посла со студентами этого института.

 

Звание почетного филолога Виктору Степановичу присвоено не случайно. Напомним ряд его изречений, многие из которых вошли в фольклор.

 

«У нас еще есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.»

 

«Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень видно.»

 

«Реформы в России - это не автомобиль. Захотел - остановился, захотел - вновь сел и поехал! Так не бывает! Это не тот орган, который готов к любви.»

 

«Правительство - это не тот орган, который может одним только языком.»

 

«Нужно делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы тут занимаемся.»

 

«На ноги встанем - на другое ляжем.»

 

«А я ведь даже вчера не пил. И другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал.»

 

«Вот Михаил Михайлович - новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви.»

 

«У меня к русскому языку вопросов нет.»

 

«Но если говорить о сегодняшнем заседании, то я дал бы конечно, удовлетворительную оценку. Я других оценок вообще не знаю»

 

«Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазером.»

 

«Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!»

 

«Я говорю это, как человек, которому и просто, и который знаю и не очень понимаю, я это не только и, это непозволительно и части любого человека, так, или группы.»

 

«Пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.»

 

«Народ пожил - и будет.»

 

«Все говорят, что недовольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю».

 

«Мы проработали все пункты от А до Б».

 

«За рубежом хлеб покупать не будем, тем более от бешенных коров».

 

«Ну, Черномырдин говорил не всегда так складно. Ну и что? Зато доходчиво. Сказал - и сразу все понимают. Ну, это мой, может быть, стиль. Может я не хочу сказать, что самый правильный, но очень понятный и доходчивый. А это нужно сейчас.»

 

«Вас хоть на попа поставь, хоть в другую позицию - все равно толку нет!».

 

«Вообще, странно это, ну просто странно. Я не могу это еще раз, я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно, кого-то вводить, кого-то выводить».

 

«Помогать правительству надо. А мы его по рукам, по рукам, все по рукам. Еще норовим не только по рукам, но еще куда-то. Как говорил Чехов».

 

«Я на Зюганова не могу обижаться. И не обижаюсь. У нас ведь на таких людей не обижаются».

 

«Мы надеемся, что у нас не будет запоров на границе».

 

«Мы так жить будем, что наши внуки нам завидовать будут».

 

«Россия со временем должна стать еврочленом».

 

«Мы пойти на какие-то там хотелки, я извиняюсь...».

 

О своей миссии на Балканах: «Поехать, увидеть и сразу получить по заслугам - я далек от этого. Просто далек».

 

«Это глупость вообще, но это мне знакомая песня».

 

«Слышите, что ждут от нас? «С-300». Это мы знаем, что это такое. Это не дай бог. Сегодня «С-300». А завтра давай другое. А послезавтра третье. Вот это что такое».

 

«Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем».

 

«Вы знаете, им обижаться на всех, наверное, тяжело - в МВФ входят 182 государства».

 

«Что говорить о Черномырдине и обо мне?».

О Примакове: «Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет - значит, такая реакция. Если будет - то никакая реакция».

 

О совете директоров «Газпрома»: «В совете директоров многие участвуют - представители государства, акционеры, так что это орган такой - советывает».

 

О «миротворческих» предложениях Примакова: «Так тут уж нельзя так перпендикулярно понимать: мы Вас не тронем, Вы нас не трожьте».

 

«Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков. Это не политики, это... Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу».

 

О депутатах Госдумы: «А мы еще спорим, проверять их на психику или нет. Проверять всех!».

 

«Мы продолжаем то, что мы уже много наделали...».

 

«Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазером».

 

«И кто бы сегодня нас ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и еще многое что - не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы».

 

«Если я еврей - чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей».

 

«Что я буду в темную лезть. Я еще от светлого не отошел».

 

«Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали - масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало».

 

«Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь».

 

«В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует».

 

«Сегодня мировая система финансовая понимает, что происходит в России, и не очень хочет, чтобы здесь было... ну, я не хочу это слово употреблять, которым я обычно пользуюсь».

 

«Я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой-то опять не они же бы, не их же! Если бы их бы там навесить - это бы с удовольствием! А те мордобой-то, в мордобое люди же бы участвовали: народ как всегда».

 

«Ну, я прежде все-таки хотел бы закончить на предыдущий вопрос, там по делишкам и боясь ответственности».

 

«Позиция меняется у таких людей, значит, оттого, кто где находится и кто чего какой пост занимает».

 

«Я бы не хотел, чтобы я тут кого-то сегодня охаивал там или там не признавал. Это уже дело председателя правительства».

 

О Шохине: «Мы ему тоже вчера сказали: такое корявое объяснение и корявое, как говорится, пожелание - оно только вредит».

 

«Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять - и пошло, и поехало».

 

О Зюганове: «Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это все! А что он знает вообще! И кто он такой! Еще куда-то и лезет, я извиняюсь».

 

О Лужкове: «Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там... еще даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный».

 

Снова о Лужкове: «Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока».

 

О Ельцине: «Заболел, кашляет еще раз по-всякому. Но президент есть президент».

 

Об обвинениях Явлинским правительства в коррупции: «Я говорю это как человек, которому и просто, и который знаю и не очень понимаю, я это не только и, это не позволительно и части любого человека, так, или группы».

 

«Ну, не дай бог нам еще кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех. Наших людей, я так понимаю. И Вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, Вас же тошнит».

 

«У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный».

 

«Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?»

 

«Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время в растопырку».

 

«Президент показал и еще покажет».

 

«Не только противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить».

 

«Я не дипломат. И не собираюсь быть дипломатом. И то, что мы достигли договоренности - абсолютно недипломатическим путем. Абсолютно».

 

«Правильно или неправильно - это вопрос философский».