Лаврик только делает вид, что ему никто не нужен . Вчера его оставили гулять на вольном выпасе, а т.к. следить некогда было, волнистиков мама закрыла в клетке в другой комнате. Лаврик побежал к двери, стал бегать возле неё, явно прося открыть. Что же делать - жалко птичку. Впустили его. Зашёл, взобрался на свою клетку, оттуда - на жёрдочку, торчащую из клетки волнистиков (она длинная, мы её обрезать не стали). Сел и сидит тихонько - слушает их журчание . Маме показалось, что он хотел бы к ним и в гости зайти. Но тогда мне непонятно, зачем он на вольных прогулках их от себя отгоняет.

Мелкие - маленькие нахалята, уже даже девчонки Лаврика не боятся и, когда гуляют (под присмотром) на вольном выпасе все, - смело садятся на клетку или даже жёрдочку к Лаврушке. Он тоже уже их не боится и никак не реагирует, однако и совсем уж близко пока их не подпускает. Удивительно, что волнистик Тимошка (самый смелый - или безбашенный) не начинает бояться, даже когда Лаврик строго делает выпад клювом, отгоняя его. На следующий день Тимка снова летит к нему.

В выходные у нас полдня была племянница - шебутная и шумная егоза. Как мало надо, чтобы взбудоражить птичку - обычно такой спокойный, Лаврушка почти до вечера периодически покрикивал, причем непонятно почему - весь день кто-то был рядом с ним. Зато я в очередной раз убедилась, что характер птицы почти полностью зависит от поведения и обращения с ней хозяев. Неудивительно, что мои волнистики - тихони в сравнении с племянницыными.

Лаврик с нами общается - замечено при кормлении рябиной . Если дать ему не сразу гроздь, а по одной ягодке, то он, когда уже дожёвывает ягодку, подаёт тихий звук, похожий на тонкое короткое урчание - мол, следующую готовь - и когда клюв у него совсем пустой, повторяет - теперь давай . Когда я отдала последнюю ягодку из грозди и отошла, он больше не просил - нечего же, но, оглядев свои владения, заметил, что в кормушке осталось 2 штуки - спустился и молча взял. Когда увидел, что я подошла с новыми ягодками - опять так же "говорил" .

Кажется, класс моей опасности снижен . Это я заключаю из того, что опасливое внимание ко моим приближениям уменьшилось. Когда я пальчиком трогаю край хвостика - он уже не сразу оборачивается, да и оборачивается, скорее, для того, чтобы показать мне, что он по-прежнему всё видит, а раньше он резко с выпадом разворачивался в ту сторону, где зрение фиксировало появление пальца.