Эта история имела место в реальной жизни. Конечно же все диалоги и мысли птиц, это фантазия автора. Конечно же птицы не могут так думать и такое говорить...Хотя...Может мы не умеем,просто,слушать. И так:

Неспешно надвигалась прохладная ночь. Она проникала своими густыми сумерками в каждый угол, в каждую щель комнаты и без того окутанную полумраком. Хозяин не очень любил свет, поэтому плотные шторы скрывали солнечные лучи, порой настойчиво пробивавшиеся сквозь редкие проёмы. Зима закончилась, а весна ещё не наступила. Хозяин каждый вечер, ровно в пять часов разжигал камин, садился в кресло качалку и мог так часами сидеть глядя на пляшущие языки пламени. Они тусклым заревом отражались на потолке, стенах, мерцали в отражении аквариума, даже в потухших глазах хозяина. Полная тишина царила в доме. Эта тишина могла отразить любой шорох, любое движение в комнате и за её окрестностями. Посему Лео сидел на самом верху старого шкафа с закрытым одним глазом. Второй же лениво открывался лишь для того, чтоб увидеть какой звук и от кого исходит.

Вот полетел на ночёвку сокол пустельга Ларри. Он обязательно перед сном облетит несколько раз комнату, чего-то пискнет и тут же мчится на свою присадку. Карликовые куры Риччи и Агнес постоянно реагируют на полёт пустельги писклявым, хриплым звуком, тем самым доказывая подтрунивавшему над ними, за их куриную слепоту, кенару Витто по прозвищу Лимон, что не такие они уже и слепые. Больше всего Лео не любил Лимона. Его громкое верещание, которое лучший дискант дома называл пением, жутко раздражало его. Хотя и доносилось оно, в дневное время, со второго этажа, это невыносимо было слушать. Другое дело уханье ушастой совы Генри, а тут такой вереск. Вообще Витто Лимона не любила вся домашняя община. Этот мелкопёрый всегда вёл себя заносчиво, надменно, воображая себя величайшим певцом, победившим на каком-то там конкурсе и соревнованиях среди певчих птиц.

Лео не хотел думать о нём. Мало ли франтов задирают клюв. Ему более симпатизировала его соседка по присадке сова Веста. Веста была из семейства Тито, проще говоря, сипуха. Тишайшее, доброе существо, которая с первых же дней появления Лео в этом доме, стала ему подругой. Веста была самой молодой обитательницей дома, хотя и выглядела крупнее всех. «Такая большая,- думал Лео,- с ней ничегошеньки не страшно». Хотя нет… От грачихи Алисы он узнал, что где-то в доме живет самый огромный, самый страшный и зловещий обитатель, которого все называли Бубо-Бубо. Мало кто его видел, но те, кто этого сподобился, переживали самые жуткие мгновения своей жизни. Бубо-Бубо ни с кем не общался, ни с кем не дружил, и никого не боялся. Грачиха Алиса болтала, что Бубо-Бубо, однажды, вместе с псом Дино спас дом от грабителей. Он бросился на одного из них и сильно напугал того, даже изрядно потрепал его. Второй бросился спасать товарища и если бы не Дино, неизвестно чем бы всё закончилось. «С тех пор,- рассказывала Алиса,- Бубо-Бубо стал очень агресивным и одиноким. Он никого не признаёт кроме хозяина и никому не показывается на глаза. Говорят, что лицо у него в жутких шрамах от опасной бритвы, с которой набросился на него бандит, а вместо левой лапы стальные когти!»

-Слушай ты её больше,- перебил её ворон Карл Иванович.- Вздор всё это. Нет у него никаких железных когтей. Лицо изуродовано, это правда, а на счёт когтей…

Карл Иванович не был старым вороном. Ивановичем его называли из-за уважения, за его ум и сообразительность.

-Это как Дядю Фёдора из Простоквашино.- Пояснил Риччи.

Лео не смотрел этот мультфильм, посему не знал ничего о Дяде Федоре, хотя догадывался, что это очень круто. Вообще Карл Иванович был самый неугомонный и самый ворчливый и раздражительный. С ним случилась неприятность. Через пруд от дома располагались высотные дома, возле которых каждый год любили селиться грачи, вороны и галки. Своим карканьем, они сильно доставали жильцов, но многие с этим смирялись. Хуже всех были дети. Эти существа покупали воздушное оружие, после чего стреляли ворон. Многие гибли от полученных ран, многие оставались инвалидами, тем самым становясь добычей для кошек, собак, или просто умирали от дождя и голода. Алиса и Карл Иванович, оказались именно теми злосчастными воронами, которых хозяин подобрал возле нашей лесопосадки. Если Алиса могла хоть как-то перелетать, то Карл Иванович такой возможности не имел. В него стреляли несколько раз, в результате гордая птица потеряла возможность летать обоими крылами, и нормально ходить. Лапу вылечили, а вот крылья спасти не удалось. Они были, но совершенно не действовали, из-за чего Карл Иванович жутко страдал. Больше всего на свете ворон любил свободу. Когда-то он поднимался высоко-высоко в небо, парил там, не глядя на землю, упиваясь ласковыми лучами солнца и мягкими порывами ветра. А ещё, он навсегда потерял любимое и самое дорогое существо- свою жену Кетхен. Он часто вспоминал её, думал о ней. О том, что она осталась одна на насесте, о том, ищет она его, или нет, и увидит он её ещё хотя бы раз. Ни на минуту Карл Иванович не успокаивался. Он постоянно строил планы побега, каким-то образом прорывался из вольера, делая немыслимые подкопы и вылазки. Отсутствие возможности летать никогда не останавливало его.

-Это забор, всё из-за него,- говорил он,- я обязательно найду лазейку, обязательно!! Я должен увидеться с Кетхен, должен!! Ни заборы, ни клетки, ни иные другие преграды не смогут мне помешать!

-И даже Бубо-Бубо?!.-Прошептал Ларри.

Все замолчали. Карл Иванович отчаянно стукнул несколько раз клювом по полу и отвернулся к стене, специально разлив лапой воду.

Когда ночь совершенно окутала окрестности Дома, хозяин, выпив немного рома, отправился спать. Его удаляющиеся шаги сопровождались кашлем, скрипением лестницы, бормотанием. Часы в гостиной пробили десять часов. Веста подлетела к Лео. Это означало, что пора лететь ужинать. Комната для ужина хищников располагалась тут рядом. Нужно было, лишь пройти сквозь небольшое окошко в стене. Генри находился уже там, носясь с присадки на присадку с только что забитым грызуном.

-Приятного аппетита, Генри.- Пискнула Веста, но ответа не получила.

Генри вообще не был слишком вежлив, а уж за ужином то и подавно.

-Может, ты сегодня попробуешь поохотиться?- Спросила она у Лео.- Смотри, вон тот беленький цыплёнок, он совсем маленький…Давай, ты справишься.

-Ага! Как же, справится!- Гухнул Генри.- Маменькин сыночек. Ты долго ему ещё будешь сопли подтирать? Тоже мне сыч. Я слышал от одной сипухи, что домовые сычи очень храбрые. А этот цыплёнка биться. У-ху-ху-ху!! Держите меня.

Генри и вправду чуть было не свалился с ветки-присадки.

-Веста, я не боюсь цыплят, просто я…

-Не слушай его, Лео. Я сама принесу тебе что-нибудь.

-Спасибо, Веста, спасибо.

Сипуха покачала головой, отвечая, что это не составит особого труда.

-Давай, давай скачи, а то сейчас прилетит сюда Бубо-Бубо, и останетесь голодными.

Веста возмутительно помахала крыльями. Она бы щелкнула клювом на противную сову Генри, если бы не совиный закон охоты, которого, не смотря ни на что, сипуха старалась придерживаться.

-Веста,- пропищал Лео,- а сюда правда прилетит Бубо-Бубо?

-Ну что ты. Конечно, нет. Он не сможет сюда залететь, дверь хорошо закрыта.

-А кто это такой? Почему его все так боятся?

-Не знаю… Знаю, что это тоже сова. Очень большая сова.

-Больше чем ты?

-Думаю да. Он из рода Bubo bubo. Их называют ещё филины. Больше я ничего не знаю. Я никогда не видела таких сов.

Ужин длился не долго. И даже Веста, которая любила по- наслаждаться охотой, после чего обязательно принимала ванну, в этот раз решила вместе с сычом отправиться в свою комнату.

Огонь в камине почти догорел. Дотлевали последние головешки, потрескивая, иногда вспыхивая синеющими огоньками. В птичьей комнате наступила блаженная тишина. Генри, вытаращив глаза в окошко, одно из них на ночь всегда отвешивали, застыл в такой позе, словно медитируя. Совы обожали глядеть в окно, выходящее в сторону леса. По ночам оттуда можно было услышать звуки их сородичей. Сначала здесь царили соплюшки, но вскоре их прогнали ушастые совы. По какой-то причине они улетели, а их место заняли сычи. Кто знает, долго ли продолжалась эта переменчивость, если б в лесопосадку не прилетели сипухи. Эти совы прогнали всех прочих на приличное расстояние, тем самым установив свое господство вот уже на несколько лет.

-Слышь, сынок?!- Проурчал вдруг Карл Иванович.

-Вы мне?- Удивился Лео.

-Да, да. Именно тебе.

Сычик подлетел к ограде воронов.

-Я вижу ты парень шустрый, храбрый…

-Вы, правда, так думаете?

-Ну, конечно же.

-Послушай, Карл.- Вмешалась грачиха Алиса.- Я знаю, к чему ты клонишь! Не впутывай ребёнка в свои дурацкие авантюры!

-Да подожди ты!-Каркнул ворон, да так громко, что Риччи кудахтнул, а Генри очнулся от своей медитации.

-У нас мужской разговор, ясно?! И не встревай, пожалуйста!-Добавил Карл Иванович.

Лео очень понравилось слово: мужской разговор. Он даже горделиво покосился на Генри, хотя тот, вероятно, абсолютно не вникал в эти дела.

-Сынок,- хрипел ворон,- я вижу, как ты часто смотришь в окно, на лес, на небо. Ты ведь хочешь побывать там? Правда? Хочешь взмыться в просторы небес… На встречу ветру, под блеском молодой луны. Посновать промеж сосен, погонять за ночными мотыльками, половить мышей в жухлой траве и…

-Ну, я… Я не знаю.

-Ты что такое говоришь?-Возмутился Карл Иванович.- Ты же сова! Ты птица. Как ты можешь так даже думать?

-Я просто хотел сказать, что не понимаю, о чём вы говорите. Я выпал из гнезда, будучи совсем маленьким. Затем я чуть не замерз. Меня подобрали какие-то милые люди. Они вылечили меня и оставили жить в доме, где много было всяких животных, рыб и птиц. Мне одна карела сказала, что то был зоомагазин. Я долго там жил. Хотя и в клетке, но кормили меня хорошо. А затем меня купил хозяин, теперь я здесь.

-Да-да-да. Но разве ты сейчас не в клетке? Разве не лучше быть свободным?

-Я не знаю.- Лео опустил голову, уткнул свои большие глазища в пол, задумавшись.

- Понимаешь, сынок.- Не отступал Карл Иванович.- Птица должна жить на свободе. Мы с тобой должны жить на свободе. Ты не смотри на этих опустившихся пижонов, готовых лизать руки хозяину за костлявую полёвку, или несчастного цыплёнка. Ты когда-нибудь слышал, что совы едят маленьких цыплят?

-Но, я…

-Вот то- то и оно! На птицефабриках их тысячами утилизируют, не дают даже увидеть лучи золотого солнца. А они такие маленькие, такие беззащитные. Представь, как убиваются их матери.

-Ты что с ума сошёл, что ли?!!- Каркнула Алиса, при этом разбудив всех дневных птиц.- Ты что несёшь? Зачем ребёнка травмируешь?! Сам где такого наслушался? Матери…Какие у инкубаторных цыплят матери ещё?

Карл Иванович нагнул голову.

-Не бери в голову, сынок.-обратилась грачиха к Лео.- Навязчивая идея Карла Ивановича сбежать, не имеет границ.

-Так вы думаете, я могу помочь?- Лео приподнялся на лапки, что было силы, демонстрируя, что его нельзя недооценивать, что он может не бояться, тем самым доказать Генри, что тот зря над ним насмехается.

Глаза Карла Ивановича вспыхнули блеском азарта. Он снова поднял голову и увидел во взгляде этой маленькой совы точно такие же огоньки.

-Что нужно делать, Карл Иванович?- Спросил Лео.

-Э-э, малыш,- протянул тот,- здесь нельзя спешить! Нужно всё хорошенько обдумать.

К вечеру следующего дня план был готов. Хотя Карл Иванович и обдумывал всё в мелких деталях, план получился опасным и каким-то бестолковым. Наутро Лео должен будет незаметно прошмыгнуть из птичьей комнаты в холл, а оттуда в предбанник. Там есть вешалка, забросанная всяким одёжным хламом, где такой маленькой сове прекрасно можно спрятаться. Останется лишь дождаться, чтоб кто-то приоткрыл входную дверь. Достаточно будет маленького проёма, чтоб шмыгнуть и оказаться на свободе. Карл Иванович полночи рассказывал о прохладном небе, запахе деревьев, о том какие маленькие кажутся люди с высока.

-Ты сможешь, малыш, конечно сможешь.- Говорил ворон.- Главное выдержка и внезапность. Каких- то несколько взмахов крыла и ты уже на свободе. Ах, как я люблю весну, её свежий ветерок, её ласковое солнце, ночную прохладу, даже грязный снег.

Утро следующего дня не предвещало ничего необычного. Как всегда, в десять часов в комнату пришла тётенька со шваброй и совком. Она убирала птичью комнату, мыла там, протирала присадки. За долгое время своей работы, тётенька изучила, пернатых обитателей, так что вполне доверяла им, думая, что все они вполне предсказуемы. Только не в этот раз. Открыв двери, тётенька озабоченно втаскивала в комнату свою амуницию, при этом тихонько напевая какую-то мелодию старой песни. Женщина даже не заметила прошмыгнувшее серое существо сквозь приоткрытый проём, потому, как и подумать не могла, что диковатый сыч вот так просто вздумает разгуливать возле неё.

Пока тётенька занималась уборкой, Лео успел осмотреться и даже просочиться в предбанник. Он без труда зарылся в странно пахнущие груды одёжи. Ещё бы, не будь он сыч, если б он не сделал это. Лео спокойно пробирался в такие узкие щёлочки, что даже и в голову никому не могло прийти там его искать. Оставалось лишь дождаться удобного момента, пока кто-нибудь не откроет дверь. Он был почти уверен, что за этим дело долго не станет. Только прошёл час, за ним второй, ещё некоторое время, а в прихожей не наблюдалось никакого движения. Сидеть в мехах казалось не так удобно, а ещё душно. Клюв щекотали противные ворсинки, перья увлажнились от жары, да ещё мешала вырванная погадка, которую пришлось сбросить час назад. При этом сыч заметил некоторое движение внизу. Это был большой кот Рамзес. Он вяло прохаживался по коридору, шевеля кончиком хвоста, порой мяукая, или просто вытряхивался, чесал шею, умывался. Кот сильно напрягал Лео. Ещё бы. От этого усатого хищника можно было ожидать чего угодно. Так что сыч абсолютно замирал, при виде кота, и даже старался не дышать. Казалось, что Лео просидел на вешалке целую вечность. Уже стало смеркаться, а из дома никто не выходил, а чтоб прийти, так вообще не было речи. От Ларри Лео слышал, что в доме есть ещё один ход. Только попасть туда представлялось практически нереально незамеченным. Когда совсем стемнело, Лео вдруг понял, что уже больше не может находиться на этой вешалке. Ноги, казалось, совершенно затекли, а крыльев он совсем уже не чувствовал. Сидеть здесь до утра Лео не хотел, хотя о том, чтоб возвратиться назад, так же не хотелось думать. Он погубит надежды Карла Ивановича, можно сказать, подведет его. А ещё, самое страшное- станет объектом насмешки от противной совы Генри.

Взвесив все перспективы, Лео всё же решил вылезть из своего укрытия. Как же приятно было взмахнуть крыльями после столь продолжительного пребывания в душном месте. Комната серела сумраками, успокаивала тишиной, ласкала теплом. Из кухни лёгким ручейком доносился запах аппетитного ужина, он смешивался с приторным запахом женских духов, пленявших весь дом. Из соседней комнаты стал доноситься ласковый тембр приятного голоса. Лео знал этот голос. Он мог запросто различить его, даже через толщину стены. Не потому, что он сова и слух его достаточно развит. Этот голосок он не очень любил. Высокая девушка, которую хозяин называл созвучием Лилия, представлялась нелюбимой всеми ночными хищниками. При каждом своём визите Лилия заходила в комнату дремлющих сов, на своих, громко- цокающих шпильках, ахала, охала, чего-то там щебетала с хозяином и тем самым мешала отдыху. Но самая большая беда, это её собака Ли-ли. Эта противная тварь всё время наровила просочиться в птичью комнату, а ещё она громко и бестолково лаяла, когда её оставляли в прихожей и это просто доставало. Все понимали, что у хозяина период токования, только неясно казалось другое- почему оно длится так долго.

Но сейчас Лео волновал другой вопрос: как же эта Лилия могла войти так незаметно. Не уж то он проворонил её, неужели его бдительность подвела. Размышляя над этим, Лео совершенно не услышал шума маховых перьев кого-то приземлившегося рядом с ним. Когда он обернулся, то ужаса его не было границ. От неожиданности у него просто застыло дыхание, но ещё больше испугало лицо подлетевшей к нему огромной птицы. Несколько противных шрамов искажали когда-то благородный лик. Поцарапанный клюв, суровые глаза и пышные ушные перья птицы, говорили лишь об одном- это тот самый Бубо-Бубо, о котором так много говорили в птичнике.

-Д-добрый вечер.- От страха и неожиданности ком застыл в горле и Лео как-то странно пикнул, что сам испугался своего голоса.

Большая сова ничего не ответила. Он то и дело осматривал сычика то одним, то вторым глазом, при этом медленно поворачивая голову.

-Так, так, так.- Прощёлкал Бубо-Бубо.- Маленький домовой сыч. Могу ли я узнать, что ты тут потерял? Птичник, как мне помнится, находится совсем в другом крыле.

-Я…Я, это… Гулял, просто гулял…

-Ах, он гулял. Ты слышишь, Рамзес, он оказывается, гулял.- Бубо-Бубо обратился к вынырнувшему из полутьмы коту, всё так же не спеша перемещавшемуся бесцельно по прихожей.

-Да знаешь ли ты, мелочь, что я сделаю с тобой, если хоть почувствую крупицу лжи в твоем голосе?!- При этом филин схватил Лео в лапу и так сжал его, что он не мог выдохнуть воздух.- Говори, наглый проходимец, иначе я скормлю тебя коту.

-Ну, уж нет!- Фыркнул Рамзес.- Увольте! Ты знаешь, что со мной сделают, если узнают, что я съел эту сову? Мне хватило прошлого раза, когда я набросился на клетку, этого пижона Витто, по прозвищу Лимон.

-Да брось, ты кот! Никто тебя не накажет. Его уже нет! Ведь, правда? Ты же хотел удрать? Отвечай!!

При всём желании бедный Лео не мог вымолвить и слова. Он только незаметно пошевелил клювом, да подёргал лапками.

-Ну, конечно же.- Заухал филин.- Как я сразу не догадался, это всё проделки неугомонного параноика Карла, с которого я давно хочу выщипать перья. Больше всего на свете я ненавижу ворон! А знаешь почему? Потому что они, хитрые, подступные и трусливые. Мою мать вороны загнали на какой-то грязный пустырь, где её разорвали собаки. Мой отец бросил меня с братом, улетев неведомо куда. Мой бедный брат умер на третий же день, а мне посчастливилось выпасть из дупла, где меня подобрали люди. Благодаря им я сейчас жив и я любому готов перекусить шейный позвонок, кто посмеет причинить им неприятности.

Он бросил Лео на пол. Тот неуклюже приземлился возле когтистой лапы Рамзеса.

«Как обидно,-подумал Лео,- вот он конец. Такой нелепый, такой бесславный.» Он даже закрыл глаза, всем своим существом приготовившись к самому страшному. Не известно, чем бы всё это закончилось, если бы не открылась дверь в комнату, и не вышел хозяин.

Лео плохо помнил всё происшедшее за этим, честно говоря, он вообще не хотел вспоминать своё злоключение. Он молча сидел на своей привычной присадке, отвернувшись к стене, краем уха слушая, как о нём шепчутся птицы.

- Бедный малыш.- Кудахтала Агнес.- Что ему пришлось пережить!

- Это всё твои проделки!- Клюнула ворона грачиха Алиса.- Зачем ты послал такую маленькую птицу, на эту волю, будь она неладна. Доволен теперь?!

Карл Иванович лишь только тяжело вздохнул. А Лео забился подальше в темный уголок, где претворился пенёчком. Наступала хмурая, холодная ночь. Всё так привычно, так знакомо. Но, это был не конец. Он, маленький сыч Лео, ещё докажет, что на него можно положиться. Всем докажет. И в следующий раз уже ничто и никто не сможет его остановить. Только это будет уже совсем другая история.