Лаврик уже для себя твёрдо решил, что малышковые клетки – не очень запретная зона. Несмотря на наши запреты. Которые, по правде сказать, стали довольно вялыми. Он, конечно, знает, что НИЗЗЯ, но уже не так спешит покинуть запретное место и водрузиться на свою ветку . Больше того. Он заходит к малышам (когда мы не видим) практически как к себе домой – в поисках любимого деликатеса, нуга абиссинского . Малыши тоже очень любят эти семена, поэтому у них в клетке обычно всегда висит кормушечка с этими семенами – на сладкое .

А у Лаврика не висит, потому что в его клетке очень большое расстояние между прутьями и маленькую кормушку там не закрепишь. Когда Лаврик хочет "черненьких", он обычно кричит, зовёт – и мы обычно понимаем, что именно их он просит . Но если не понимаем или заняты и не слышим – он знает, где их найти. В воскресенье 3 (три!) раза застукала его. Захожу в комнату (при том, что двери-то были открыты, мог бы и поосторожнее быть), Лаврик быстренько водружается к себе, а дверка-то у малышей открыта… В конце концов на четвёртый раз я не успела вовремя проконтролировать и малыши не упустили этой возможности и рванули гулять.

Такое самоуправство Лаврика более чем оправдано. Ведь Малыши давно считают, что каша и морковка в Лаврушкиных кормушках повешена для них, чтобы им не утруждаться и с вольного выпаса не заходить в свои домики (а то мало ли – вдруг закроют и не выпустят дальше гулять). Эти кормушки обычно вешаются на откидных «крышках» клетки Лаврика, когда мы её открываем. Но в последнее время малыши осмелели (мягко говоря) до такой степени, что уже спускаются и вниз, внутрь клетки, где висит постоянная кормушка с зерновым кормом – там всегда есть овес и просо, которые Лаврик игнорирует, выбирая только семечки и сафлору.

Если старшим малышам всё-таки нужно было время, чтобы так осмелеть и чувствовать себя у Лаврика в и на клетке, как дома, то младшенькая Лялька-лохматушка изначально решила, что так оно и должно быть. Её часто можно увидеть на Лаврушкиной кормушке, наворачивающей кашу . А вчера так и вовсе смешно было. Обычно бесцеремонный Лаврик ждал, пока малышня наестся его каши и только после того, как они ушли, спустился есть свою кашу.