Орнитологическая станция Фрингилла. Биологическая станция "Рыбачий"

[Irinkaa]

Куршская коса - рай для птиц. Это своеобразный мостик для отдыха, во время их перелёта. На Куршской косе проходит беломоро-балтийский миграционный путь птиц (более 300видов), которые пролетают из Финляндии, Карелии, Прибалтики в Южную Европу и Африку.
Впервые, на это обратил внимание священник поселка Росситен Иоганнес Тинеманн, в конце 19 века. Наблюдая за птицами, Иоганнес Тинеманн решил проверить: вернутся ли они на следующий год обратно на косу или нет. Для этого, он привязал на лапку серой вороне красную ниточку и отпустил ее. На следующий год эта ворона была на косе.
Для более детального изучения жизни птиц, в 1901 г. в поселке Росситен он начинает массовое кольцевание птиц, но ниточки, материал не надёжный и узнав из газет, что датский учитель гимназии Ханс Корнелиус Мортенсен, орнитолог - любитель, ещё в 1899 году изобрёл алюминивые кольца и ими кольцевал скворцов, в 1903 году на Куршской косе И.Тинеманн открывает первую в мире орнитологическую станцию по кольцеванию птиц. Через газеты он просит сообщать ему о найденных окольцованных птицах. Затем он стал давать кольца другим орнитологам, которые работали за пределами Куршской косы, а информацию передавали И.Тинеманну.
Росситенская станция кольцевала в год до двухсот тысяч птиц, занимались этим в основном любители. В начале 20 века, основной целью кольцевания было узнать, куда улетают осенью птицы и возвращаются ли они весной домой. Таким образом станция VOGELWARTE ROSSITEN стала первым в мире центром кольцевания птиц. Имя И.Тиннеманна и маленького посёлка Росситен узнали во всём мире.
Росситенская станция работала вплоть до 1944года. В 1956 году на Куршскую косу приезжает советский орнитолог Л.О.Белопольскийи и учёные-орнитологи РАН и с этого времени начинается советский период работы орнитологической станции. Полевой сезон длится семь месяцев, с 1 апреля по 1 ноября. т.к. менно в этот период через Куршскую косу летит наибольшее количество птиц.
Один из сотрудников станции предлагает использовать для работы принцип Гольголландской ловушки, несколько увеличив её в размерах. И вот, на 23 км косы, на открытом месте учёные устанавливают первые сети-ловушки. Птицы, пролетая через косу, попадают в них. Так было определено главное направление работы орнитологов: отлавливать птиц, не во время остановок, а в процессе полёта. В качестве модели для изучения, была взята самая распространённая птица на Куршской косе - зяблик. Кстати, и полевой стационар назвали "Фрингилла" - латинское название зяблика.
Сейчас на территории стационара установлены самые высокие в мире ловушки. Это огромная воронка 15*30*70 м, в конце ловушки маленький вольер, оттуда и вылавливают птиц орнитологи. Таких ловушек на стационаре две: одна направлена на юг, а другая на север. Осенью через косу пролетает до одного миллиона птиц в день, а в ловушки попадает до нескольких сотен, а иногда и несколько тысяч птиц. Был случай, что за один день в ловушки попалось 9 тысяч птиц. Над косой пролетает более 300 видов птиц, почти 200 гнездятся на косе.
Современные научные исследования уже не ограничиваются только миграцией птиц. Ведутся работы по изучению уже окольцованных птиц, то есть её описывают, измеряют длину крыла, бал жирности, линьку, вес. Кстати самая маленькая птица в Европе - это королёк, её вес 4,5-5г.
Есть на Куршской косе и редкие птицы, это - чечевица, зелёная пеночка, пересмешник. Многие птицы попадают в ловушки по нескольку раз: вот один зяблик попадался в течение 12 лет, и ловили его 40 раз. Большие птицы попадаются редко, но кольца есть разных размеров - для всех птиц.
Например чтобы поймать сов, орнитологи заходят ночью в ловушки и заманивают их с помощью детских игрушек - пищалок. Этот писк совы принимают за писк мышей и летят в ловушку. Таким образом, бывает, в ловушку залетает до ста сов за ночь. Этот способ придумали в Латвии 30 лет назад. Кроме птиц в ловушки попадаются стрекозы, бабочки, летучие мыши. На Куршскую косу часто приезжают немецкие учёные и любители-орнитологи, которые спонсируют совместный проект по изучению миграции аистов через спутниковую систему.

 

Материал и фото 1-7 http://www.ost-preussen.babyhost.ru/p24.htm
Добавлю, что я посещала эту станцию кольцевания и так же музей, посвященный этой станции, и впечатления до сих пор не забываемые от общения с интереснейшим, одним из питерских ученых-орнитологов этой станции, Анатолием Шаповалом.
Фото 8,9 - мое и видео ученого-орнитолога Анатолия Шаповала ( извините, видео кольцевания без звука)

 

[Marina-P]

Родилась там. Жила там. Это место тоже имеет право называться чудом света.

[Барсса]

Была там когда мне было лет 12-13... С папой ездила)) Все это уже затерлось в памяти, а фотографии увидела и много чего вспомнила, казалось бы уже забытого))) Спасибо! Это действительно волшебное место!

[Irinkaa]

Так как не равнодушна к орнитологу Анатолию Шаповалу, выкладываю еще материал и фото Евгения Смирнова о станции кольцевания на Куршской косе.
http://e-smirnov.livejournal.com
"Трудно дело птицелова"
- У вас есть где воды тут купить? - спросил я орнитолога Анатолия Шаповала.
- Пошли к нам чаю попьем, - сказал орнитолог.
И мы пошли пить чай мимо того самого синего мусорного бака, в который всю весну лазил наглый лисенок. Некоторое время назад второй орнитолог, доктор наук Леонид Соколов, нашел в километре от станции лисий выводок. Пофотографировал. Все лисята прятались, а один вовсю позировал.
Так вот, потом наглый лисенок стал появляться в ловушках, птичек, пробирался в камеры, птичек, конечно, кушал. Затем обнаружил еще более выгодное место, мусорный бак возле дома, где живет экспедиция. По ночам грохотал крышкой бака и его содержимым. Постепенно перестал бояться людей. Давал себя фотографировать с двух метров.
- Недели две назад нашел я его у дороги, сбитого. Тут постоянно сбивают. Зайцев, лис, кабанов. Косулю недавно сбитую нашел, - Шаповал плеснул в рукомойник воды и начал намыливать руки.

 

Куршская коса это вот такое вот природное явление. Узкая, от четырехсот метров в самом тонком месте до четырех километров в самом толстом. И длинная. По ее оси идет дорога. С одной стороны штормит Балтийское море, с другой тихо плещется залив, в отличие от не самой соленой Балтики, совсем пресный. Когда-то была безжизненной, сплошные дюны. Кое-где пейзаж не изменился. Но ее вовсю спасают лесопосадками.
- Сосновый лес самый классный, - сказал я. - Подлеска нет, можно ходить спокойно. Только у вас тут между соснами везде паутина с пауками.
- А мы этот частокол уже ненавидим. По смешанному лесу тоскуем, - сказал Шаповал.
- Ну, есть ведь поговорка, что в березовом лесу веселиться, в сосновом молиться, в еловом удавиться.
- Это точно. Но все-таки сосны утомили.
- А от сухостоя часто чистят?
- Хорошо если раз в год...
Орнитологи, понятное дело, заняты научной работой. Кольцуют птиц. Зимой живут дома, в Питере, работают на втором этаже зоомузея, там институт. Летом, с апреля по ноябрь, в экспедиции. Шаповал уже тридцать пять лет. Соколов примерно столько же. Эффективность своей работы оценивают в один процент. То есть на сотню окольцованных птиц сведения возвращаются только об одной. На Западе дело другое, там много добровольных любителей. Скажем, если на Куршской косе кольцуют около 70 тысяч птичек в год, то в Англии, благодаря тем самым любителям, до миллиона.

Анатолий Шаповал. Леонид Соколов.

 

Жалуются: туристы одолевают. У входа на территории орнитологической станции висит колокол. Прибывает группа, тетушка на входе звонит, и Шаповал сразу скучнеет. Опять. Под вечер уже хрипит. Маршрут длиной в пару сотен метров поделывает по десять-двадцать раз в день. И столько же раз читает лекцию, как бы ее назвать, "о кольцевании для чайников, которым, в общем-то, плевать на это кольцевание".
Основной контингент - немцы за шестьдесят, для которых Калининградская область есть историческая родина Восточная Пруссия, и отдыхающие, преимущественно тетки старше сорока.
Тетки непременно охают. Я бродил по станции несколько часов, застал с пяток таких экскурсий.
- Ох, вы же ее удушите!
- Ох, а ей не больно?
- Ох, как же вы птичку-то вверх ногами!..

 

По двадцать "уроков" в день. Под вечер, когда мы с Шаповалом прощались, он пошел ромашку отваривать. Иначе можно вообще без голоса остаться. А не пускать туристов тоже нельзя. И прав таких нет, да и деньги, хоть небольшие, тоже нужны. Экспедиция же на государственном коште. А это что значит? Это значит, что на еду приходится скидываться. Такое вот гособеспечение.
Про технологию отлова. В мире существует больше трехсот способов отлова птиц. Сетки самого разного вида, удочки, манки, сачки и так далее. Тут, на Куршской косе, советское ноу-хау. Из рыбацких сетей сшиты гигантские верши, по образу рыболовных же.
Вход шириной метров тридцать и высотой пятнадцать. Дальше ловушка сужается до двух метров в высоту и полутора в ширину.
По ходу движения птицы внутри ловушки стоят под углом фальшивые стенки.
В конце обтянутое сетью небольшое кольцо, ведущее в накопительную камеру.

 

Птицы глупые. Понять, что достаточно вылететь обратно в это кольцо, они не могут. Вот, кстати, о глупости. Слово орнитологу:
- Сова очень глупая. Не знаю, чего это она символом мудрости стала. Мы ее приманиваем ночью с помощью вот такого вот научного устройства...- ...остальные птицы тоже глупые. А самая умная - ворона. Обыкновенная, серая. Вот кого не поймать ни за что.

 

Две верши расположены рядом. Одна раструбом на север, вторая на юг. Весной птички летят в основном с юга, осенью с севера. Рекордный день был в 83-м, что ли, году, когда за сутки окольцевали девять тысяч птиц. Адова работа, надо полагать.
А тут еще туристы. Орнитологи все-таки не экскурсоводы. Но приходится. В ста метрах, у калитки, звякнул колокол.
- Ну вот, отдохнуть не получилось.
Шаповал пошел встречать очередную группу. Отпустил несколько дежурных шуток, рассказал вводную часть, повел теток в ловушку.
- Ох, это же вы тут птичек ловите?
Нормально, да? Тетка приехала на орнитологическую станцию, где кольцуют птиц. Прослушала вкратце общие сведения о том, чем тут занимается. И после этого - "вы тут птичек ловите?"
- Да, ловим.
Прошли первые фальшивые стенки. Нырнули под сетку, окружили камеру. В камере бьется десяток крупных стрекоз, еще одно увлечение орнитолога Шаповала. Соколов больше сосредоточен на птицах, на их миграциях, навигации и так далее. Поэтому Соколов доктор наук. Шаповал кандидатскую защитил, а на докторскую времени нет:
- У меня слишком много интересов, разбрасываюсь.
Ну, значит, про кольцевание. Достал птицу из камеры. Белая трясогузка. Взял в кулак, одна голова торчит. Разумеется, очередная тетка тут же запричитала:
- Ох! Вы же ей больно делаете! Бедная птичка! Ох, у нее же стресс будет!
- У нее вся жизнь стресс. От хищников убегать - крепкие нервы нужны.
- Ну вы же ее так держите! Вы же ее удушите!
Это она, чучундра, специалисту, который тридцать пять лет с птицами возится. Мне захотелось тетку удушить, а он ничего, стандартная шутка наготове:
- Вас когда-нибудь мужчина обнимал?
- Какое это имеет значение?!
- Да или нет?
- Ну...
- Он же вас не задушил? Вот считайте, что я эту птицу люблю.
Этот диалог, почти дословно, я слышал не меньше пяти раз. Пять групп туристов, в каждой минимум одна ужасающаяся тетка.

 

Следующий этап. Перешли к домику для кольцевания. Ученый взял птичку. Рассказал про размеры колец, про маркировку. Надел кольцо, измерил крыло, оценил запасы жира ("жир для птицы как бензин для машины, пока жир есть - летит, кончается - останавливается и добирает"), возраст, взвесил...
Взвешивают так. Головой вниз в узкий стакан и на весы. Тут же из толпы бабье:
- Ох! Ей же страшно! Ей же неудобно! Бедная птичка!..
Взвесили, надели кольцо, выпустили.
Все птицы улетают молча, только трясогузка или коротко говорит спасибо за то, что отпустил, или ругается на то, что окольцевали. Это я слышал. Одна - "чирик!" - и улетела. Вторая, оказавшись на свободе, долго материлась.

 

У дороги плакат, вот этот. Замазанное слово, если приглядеться - "с удовольствием". Какое уж тут удовольствие.