Энциклопедия владельца птицы
Два отпуска в Туркмении. Часть первая.
От автора:
Разнообразие животного мира Туркмении всегда привлекало множество исследователей природы. В этом регионе работали териологи и орнитологи, герпетологи и энтомологи, ботаники и многие другие исследователи.
Я – орнитолог любитель. Профессионалом человек без высшего специального образования называться не может, а моё образование – среднее. Несмотря на то, что я работаю в настоящее время в Московском зоопарке с птицами. Работаю уже восемнадцать лет, из которых первые два года работал с хищными птицами, а остальное время с водоплавующими (утки, гуси, лебеди и т.п.).
С детства, вернее сказать, лет с девяти, меня интересовали хищные птицы. Не то чтобы меня привлекал величественный вид этих птиц, скорее привлекало само хищничество и красивый полёт. Много на планете наземных хищников (львов, тигров, волков и т.д.). Эти звери ещё раньше привлекали меня своей силой, размерами, тем как они охотятся. Но однажды, как раз в девятилетнем возрасте, я впервые увидел в передаче «В мире животных» фильм об охоте с ловчим орлом-беркутом на очень серьёзного и уважаемого мной, сильного зверя – волка. И когда птица в тяжёлой борьбе задержала волка своими когтистыми лапами, удивлению моему не было предела. С тех самых пор у меня непрекращающаяся любовь к этому орлу и другим хищным птицам, которыми с того самого времени я заинтересовался, а в дальнейшем стал изучать серьёзно. Изучать пришлось одному, без помощи специалистов. В кружки меня никто в своё время не отдавал и знакомых орнитологов тоже не было. Когда уже стал работать в зоопарке, мне удалось раздобыть замечательные книги по орнитологии, в которых содержалось много интереснейшей информации по хищным птицам. Это был шеститомный определитель «Птицы Советского Союза» написанный известнейшим орнитологом современности Георгием Петровичем Дементьевым. Позже приобрёл «Конспект орнитологической фауны СССР», составленный Львом Суреновичем Степаняном, учеником и последователем Георгия Петровича.
Эти две книги – учебники, стали для меня настольными книгами, с которыми в своё время я не расставался ни днём, ни ночью, и это не преувеличение. В выходной день с утра открывал книги, в течение дня отрывался на десять минут, чтобы перекусить, и иногда засыпал глубокой ночью, лёжа головой на раскрытой книге. Книги эти содержат в себе информацию по систематике птиц. Эта область орнитологии меня занимает и в настоящее время. Мне было интересно не только распознавать птиц в полёте, хотя определение хищных птиц это мой конёк, меня привлекали и другие аспекты (поведение, биотоп, географические расы или подвиды, морфология как видов, так и подвидов). Я сторонник того, чтобы птицы изучались орнитологами в местах обитания с помощью бинокля и фотоаппарата, а не с помощью ружья. С ружьём изучали птиц в прошлом и позапрошлом веках, когда птицы только открывались и описывались исследователями; тогда же и систематизировали орнитофауну. Но в настоящее время почти не осталось не описанных видов птиц. Существуют описания как видов, так и подвидов всех птиц, в частности хищных. И орнитологи должны научиться распознавать птиц в полевых условиях до подвида, хотя это весьма не простая задача, требующая очень хорошей и детальной зрительной памяти. Но это единственная возможность точно фиксировать птиц в местах их обитания, а также во всевозможных залётах.
В Туркмении я был в 1990 – 1991 годах, в марте и апреле, на одном из самых интересных участков горной системы Копетдаг. Это Юго-Западная граница Копетдага, Сюнт – Хасардагский заповедник. Царство хищных птиц.
Об этом уникальном месте, о животном мире и о людях повествуется в этом рассказе-воспоминании. Надеюсь, этот рассказ не оставит читателя равнодушным – будь он орнитолог или просто интересующийся природой человек, я постарался внести в рассказ немного юмора, но судить вам.
Часть первая
Глава 1
Прибытие
Мои хорошие знакомые, орнитологи-профессионалы, которые работали сначала в Московском зоопарке, а потом на несколько лет переехали в Туркмению на Юго-западный Копетдаг в Сюнт-Хасардагский заповедник, прислали мне приглашение поработать в отпуск в заповеднике. Не так-то просто оказалось уехать в тот район Туркмении. Пришлось по запросу Кара-Калинского района оформлять в Москве специальный пропуск на въезд в пограничную охранную зону Кара-Калы. Ведь это рядом с границей Ирана.
Отъезд мой из Москвы сопровождался сложностями, но все же я поехал в свое по-настоящему первое и практически единственное путешествие в мир гор и птиц, где людям нужны были мои знания пернатых хищников, для дела заповедника.
Разница во времени между Москвой и Ашхабадом – два часа. В аэропорту Домодедово я был уже около одиннадцати вечера по московскому времени. Мой самолет рейсом Москва – Ашхабад, вылетает в два часа тридцать минут ночи. Продолжительность полета ТУ – 154 - три часа двадцать минут, это с залетом в Красноводск. В результате я улетаю в семь часов утра: Рейс откладывали из-за тумана над Красноводском. Я был, как говорят, «на нервах», все время ожидания ничего не ел и не пил. И вот, наконец, самолет в воздухе.
Я устал, ребра болят, так как ночью надо было хоть чуточку вздремнуть или просто полежать, прислушиваясь, когда же объявят посадку на самолет. А лежать пришлось на каменных ступенях, так как сиденья в зале ожидания аэропорта были заняты. Бессонная ночь, усталость, в воздухе уши закладывает, особенно при снижении самолета. Но надо отдать должное большим самолетам: они легче переносятся, чем старина «кукурузник». Прилетаю в Ашхабад в десять с чем-то по московскому и в восемь с чем-то по ашхабадскому времени. И так уйму времени потерял. В общем – бегом на автобусную станцию. В билетной кассе автовокзала на ломанном русском, туркменка объявила, что билеты на автобус до Кызыл-Арвата раскуплены на два дня вперед. Хоть сквозь землю проваливайся! Стою и наблюдаю, как автобус за автобусом отходят до Кызыл-Арвата.
Кызыл-Арват от Ашхабада примерно в 360 км, а от Кара-Калы, который располагается ближе к границе с Ираном, - в семидесяти.
Вот и последний рейсовый автобус. Отправление в шесть вечера по Ашхабадскому времени. Я стою перед водителем и «канючу»: возьмите, мол, меня с собой. Он огляделся вокруг – начальства нет, и запустил меня в автобус. Посадил в проходе на дощечку, так я и доехал до Кызыл-Арвата. В Кызыл-Арвате автобус опоздал на тридцать минут к последнему рейсу до Кара-Калы. Пришлось заночевать в гостинице недалеко от автостанции.
Гостиница стоит того, чтобы ее «воспеть» отдельно. Гостиница одноэтажная, снаружи напоминает барак, а внутри – заброшенную захолустную больницу.
Я остановился в «палате» - номер, правда, не помню. Помню, на улице было теплее, чем внутри гостиницы хоть было начало марта: ложишься в одежде и сверху накидываешь одеяло, под которым прячешь и уши, и нос. На просьбу указать, где находится туалет, мне показали на дверь в конце коридора. Я толкнул дверь и очутился на улице. Метрах в десяти стоял легендарный дачный деревянный сортир. Все бы ничего, но была одна сложность: доступ к сортиру был в радиусе пяти метров завален, прошу прощение – дерьмом. Туалет один, маленький, а народу нетерпеливого много. Вот так, выискивая пятаки голой земли, сколько мог, пропрыгал к заветному месту.
Так я отдохнул в гостинице и утром в половине шестого уехал в Кара-Кала на первом автобусе. По дороге проверяли разрешение на въезд в пограничную зону.
Кара-Кала – огромный поселок. Здесь проживает около двух тысяч человек. И должен заметить, что туркмены, живущие в Ашхабаде, сильно отличаются от Кара-калинских. Ашхабадские напоминают тех, что на московских рынках торгуют. А кара-калинские это уже те туркмены, которые «настоящие» туркмены. Женщины носят национальные халаты обычно блестящих синего и зеленого цветов. Многие женщины, даже пожилого возраста сидят на корточках на обочине вдоль дороги (похоже обычай такой). Причем, европеец в такой позе долго не просидит, а они могут весь день не менять положения. Пастухи-мужчины как в кино – в овечьих шапках, на плечах накидка, в руках палка-посох. У некоторых есть пастушьи собаки, обычно - среднеазиатская овчарка или алабай. Здесь принято здороваться со старейшинами, говоря: «Салям, Ешули», что означает: «Приветствую тебя, достопочтеннейший».
Кара-кала не был моим конечным пунктом. Мне предстояло проделать еще четырехкилометровый путь, углубляясь в предгорья, к не большому поселку Пархай, в котором располагалось правление Сюнт-Хасардагского заповедника. Я шел сначала по асфальтовой дороге, чтобы первый раз не заблудиться. Иду и, как подобает орнитологу, рассматриваю «небеса обетованные» на предмет хищных птиц и другого. Отмечаю первые встречи.
Тема моей работы в заповеднике – весенний пролет степных орлов, а остальные наблюдения личного дополнения. По дороге из Кара-калы на Пархай, еще не добравшись до дома, я уже встретил достаточно редких птиц, это были змееяд и стервятник. Среднеазиатский змееяд заметно крупнее европейского и темней окраской. На Юго-Западном Копетдаге встречал этих птиц не очень часто. А вот стервятника за два отпуска видел раза три не больше, так что почитаю за удачу.
Итак, я добрался до дома часам к девяти по местному времени. Я усталый с дороги встал в дверях и поздоровался с хозяйкой, Ольгой. В ответ услышал: «Разувайся, я только вымыла пол». Только после этого Ольга расспросила, как я доехал, и сказала, что ждали меня еще накануне вечером. Ну, я и поведал и про автостанцию, и про гостиницу, и про сортир. В общем, хоть и устал и почти двое суток не ел, но все же настроение было хорошее. Ольга налила мне тарелку супа. Как ни странно, я наелся одной тарелкой и больше не захотел, хотя вообще-то до еды я охочий. Днем вернулся Сергей с годовалой дочкой Анечкой в детской сидушке, что была подвешена у Сергея за плечами подобно небольшому рюкзаку.
Глава 2
Моя работа, мои первые наблюдения
Сергей был старшим научным сотрудником в Сюнт-Хасардагском заповеднике. Очень хороший орнитолог – профессионал, уже около десяти лет проработавший в данном регионе Туркмении. Здешних пернатых обитателей Сергей знал, как свои пять пальцев на руке. Он-то и стал моим работодателем и шефом. Устроили меня на лаборантскую ставку, да еще в дальнейшем начисляли за полевые выезды в дальние районы за пределы заповедника. В общем, и удовольствие от природы, и заработок.
Сергей объяснил мне задачу работы и принцип наблюдения за пролетом степных орлов. Он указал мне горный хребет Караелчи, на котором я должен был исследовать каждое ущелье с указанием гнезд хищных птиц, как жилых, так и брошенных птицами, и составить план-схему хребта.
И вот почти каждый день, часов в восемь-девять я уходил на маршрут, а возвращался к шести-семи вечера. Конечно, работа была мне в удовольствие, тем более, что сбылась моя мечта побывать в Средней Азии и увидеть большое разнообразие хищных птиц, которых в таком количестве, пожалуй, нет нигде на территории СНГ. Юго-Западный Копетдаг оказался весьма удачным местом с точки зрения разнообразия хищников. Биотоп здесь отличается от Центрального Копетдага. Во-первых, в Юго-
Западном горы пониже и пореже. Во-вторых, много предгорий, холмов, барханов небольшой высоты. Идеальные места для отдыха степных орлов. Две самые высокие точки, это вершины гор Сюнт (1587 м) и Хасардаг (1638м). На этих двух горах и располагается территория заповедника. Хочу немного описать окрестности нашего поселка Пархай. Если смотреть на окрестность Пархая сверху хребта Караелчи, то видно, что вся местность сплошь покрыта холмами. Но, пожалуй, самым интересным видом пархайского пейзажа являются так называемые Лунные горы. Это небольшие холмы, высотой от одного и до восьми метров, содержащие очень большое количество соляных отложений. На этих горках не произрастает никакой растительности вообще. Яркий желтовато-зеленоватый цвет горки на фоне остальной местности создает впечатление искусственно насыпанного холма из золотого песка. Такие горки встречаются еще в двух-трех местах в Туркмении, и больше такого нет
нигде в мире. В Москве я рассматривал слайды, на которых запечатлел пейзаж с лунными горками, было похоже, что смотришь картины Николая Рериха: жёлтая горка, за ней серые холмы, над ними более дальняя полоса синих гор, потом над горами полоса белого тумана, а над ней голубое небо.
Когда я приехал на Пархай, было 5 марта 1990 года. Погода была еще холодная для этих мест, примерно +13 +15 градусов. Периодически шли проливные дожди. Вообще март и апрель -дождливые месяцы на Юго-Западном Копетдаге.
Итак, отдохнув, ближе к вечеру я вышел посмотреть птиц в окрестностях Пархая, так сказать, адаптироваться к определению орлов в полевых условиях. Я много раз видел этих птиц в вольерах зоопарка, а вот на воле впервые. Я ожидал трудности в определении, но как ни странно, проблем это не вызвало. Я встретил трех взрослых орлов могильников. И должен заметить, что взрослых птиц больше не видел, а вот молодые, до трех лет, то есть не половозрелые особи орла могильника встречал с первой декады апреля. Взрослые орлы (не только могильники) возвращаются в период размножения на места гнездования, а летящая позже молодежь влияет на расширение ареала вида. В тот же день помимо взрослых могильников около поселка Пархай встретил степных орлов (их было пять), причем двух подвидов, западного и восточного. Между ними есть несколько различий, как в окраске оперения, так и в силуэтах летящих птиц.
Я рассказал об этом Сергею. Мы просмотрели имеющуюся литературу по восточному степному орлу и нашли указание о пролете орла в местах относительно недалеко расположенных от Копетдага. Теоретически этот подвид может пролетать через Юго-Западный Копетдаг. А он здесь пролетает, да еще треть от общего числа.
Совсем вечером, то есть когда стемнело, Ольга озадачила меня, поручив наблюдать за годовалой Анечкой, и в дальнейшем это стало моим основным вечерним занятием. В это время Ольга могла спокойно что-нибудь приготовить к ужину. Анечка была непоседой, так и норовила нырнуть с дивана. Помню, пытался заинтересовать ее игрушками – пирамидкой, куклой, погремушкой. Но все это было не интересно, а вот что у Анечки пользовалось спросом, так это пустая литровая консервная банка из-под гороха. Она старательно пыталась запихнуть банку себе в рот, но безрезультатно. Но она «дама» принципиальная, и принцип таков: «если долго мучиться, что-нибудь получится». Наконец, я предложил ей свои часы. Этот предмет оказался для нее сложной игрушкой. Она долго рассматривала часы с металлическим ремешком, потом решила осторожно попробовать ремешок на зуб. После этого Анечка что-то уразумела и с восторженным визгом принялась их трясти. Наконец ужин готов, Ольга забирает чадо к себе. Чувство свободы как волна нахлынуло на меня в один момент.
Сергей, после того как появился первый ребёнок, выработал определенный режим: с утра до шести вечера в полях ведет наблюдения и учет птиц, потом хлопочет по домашнему хозяйству, а в девять вечера устраивает мытье ребенка в корыте. А обработка материала на компьютере - с часа ночи до четырех утра. Поэтому, когда дело доходит до мытья ребенка, Сергей с сонными глазами держит мочалку и периодически «клюет» носом прямо в корыто. Ладно, все это – лирика.
Ольга тоже научный сотрудник. Она занимается вольерным разведением фазанов и турачей в питомнике Сюнт-Хасардагского заповедника. Затем выращенных птиц выпускают в их исконные места обитания. Часто приходилось рано утром слышать, как дикие турачи общались с турачами из питомника. Вообще на Юго-Западном Копетдаге из куриных птиц довелось видеть в природе фазана, турачей, много кекликов и пустынную куропатку, или «чиля» (местное название).
Глава 3
Кольцевание птиц
Пожалуй, в любом охраняемом уголке природы, где есть скопление птиц, ведется работа по кольцеванию. Метят птиц для того, чтобы проследить разные аспекты их жизни. Можно фиксировать возвраты птиц, место их нахождения, если птицу поймали в другом месте и сообщили в центр кольцевания. Также можно определить возраст птицы и т.д. и т.п.
Сергей с Ольгой недалеко от дома в тростниках установили две паутинные сети, которые три раза в сутки проверялись. В сетях кто только не побывал - и испанские воробьи, и широкохвостки, и тонкоклювая с индийской камышовки, даже бекас и удод попадались. Помню, когда попался удод, я впервые держал в руках этого красавца. Я лег на диван удода положил себе на грудь и гладил. Он притих и внимательно поглядывал на меня. Понял, что его не съедят, поэтому был спокоен. Я выпустил его на улицу, птица взлетела на ближайший столб, сказала: «уп-уп-уп» и принялась чиститься.
К дому есть пристройка из сетчатых вольер. Здесь разводят попугаев - корелл и волнистых. Также содержится всякая певчая птица. Был там и взрослый самец ястреба тетеревятника. У Сергея была идея научить ястреба охотиться для отлова куриных птиц живыми, чтобы потом кольцевать и выпускать обратно. Подобный метод охоты с ловчими птицами практикуется именно для мечения птиц.
Cергей попросил меня научить ястреба ловить птиц. Я сказал ему, что от взрослой птицы ничего не добьешься, но обещал попробовать. Так и вышло. В течение трех недель птица на перчатке не задерживалась больше десяти секунд. Я прекратил это занятие, хотя у меня была некоторая практика в содержании ловчих птиц. Идея отлова птиц живыми с помощью ястреба мне самому тогда понравилась.
Недалеко от Пархая есть интересное озерцо, вернее, водосборный бассейн. Вид у озера живописный. Мы можем представить озера в средней полосе России: зеркальная поверхность озера, прохлада, кувшинки с купальницами, ряска, деревья, склонившиеся над водой. А здесь вокруг озера цвета аквамарина – пятнадцатиметровые, салатового цвета холмы. И вот вижу однажды: летает над
водой кулик ходулочник. Своё название этот кулик оправдывает полностью. Из-под хвоста летящей птицы торчат чуть ли не длиной с саму птицу красные ноги. Ходулочник сел на воду, а вода по колено. Если бы вместо воды представить землю, то та часть ног, что осталась над поверхностью, смотрелась бы как нормальной длинны ноги какого-нибудь большого улита. А когда ходулочник взлетел, за ним из воды вылезла еще большая часть ног, чем та, что была над поверхностью воды. 
Потом я увидел круглоносого плавунчика. И, напоследок, над головой пронесся серый гусь с ошалелым взглядом и выщипанной шеей. «Не иначе из Кувейта летел», - шутил Сергей. На этом озере, Сергей рассказывал, он видел стаи ходулочников и караваек. Бывало, говорит, вспугнешь – они взлетят, раскричатся, покружат и садятся обратно, ведь по близости водоемов больше нет. В окрестностях озера встречаются кактусы опунции высотой сантиметров 50 – 70, завезенный в Среднюю Азию вид. Условия оказались подходящими. Дикорастущие кактусы для меня, москвича, в диковинку.
Глава 4
Хребет Караелчи
С 6 марта 1990 года началось мое ознакомление с местом исследования, горным хребтом Караелчи. От Пархая хребет располагался километрах в двух. Его протяженность – несколько более четырех километров. Он упирается и соединяется с горой Сюнт. Самая высокая точка хребта Караелчи – гора Исак 997 метров. Хребет изрезан ущельями на северном склоне, северный склон более пологий чем южный.
Ущелья располагаются в среднем в ста пятидесяти метрах друг от друга. Дневной план состоял в том, чтобы дойти до хребта, по одному ущелью забраться на верх, попутно осматривая обе стороны ущелья на предмет гнезд, а потом спуститься по соседнему ущелью с той же задачей. Этот маршрут занимал время с девяти утра до шести вечера. Когда я подошел к подножью Исака, мне показалось, что вершина с девятиэтажный дом, и что заберусь наверх максимум минут за двадцать. Но это лишь оптический обман. Я быстро по-спортивному залез на вершину. Посмотрел на часы: прошёл один час сорок минут, я упарился от спешки. А если идти спокойно, то получалось два часа подъема и столько же спуска. Правда спуск утомляет больше, чем подъем.
Я шел до хребта, по дороге учитывая степных орлов, которые летят почти каждый день в
небольшом количестве. Приходилось указывать время встречи, приблизительное расстояние до птицы и направление полета - откуда и куда. По возможности указывал подвидовую принадлежность птицы и количество особей. Дорога от Пархая к хребту с двух сторон обрамляется стенами ущелья, расстояние между которыми начинается с тридцати метров, а к середине пути достигает трёхсот метров. Высота этих стен метров 25 – 30. С правой стороны, если стоять лицом к хребту, на стене в нише на высоте двадцати метров гнездился белоголовый сип. Крупный хищник-падальщик с размахом крыльев до 2,8 метра. В Туркмении он весьма обычен, встречается чаще черного грифа. Вдали почти, у самого хребта виднелись два квадратных белого цвета бассейна, это сероводородные источники. Говорят, что целебные, но запах там стоит весьма крепкий. В дальнейшем мы купались в этих бассейнах, но так как народу там собирается иной раз много, мы ходили за двести пятьдесят метров, к трубе, из которой лилась вода из бассейнов, и под ней принимали душ.
Неподалеку от хребта на небольшом земляном обрывчике высотой в один метр двадцать сантиметров в песчаночьей норе загнездилась черношейная каменка. Единственная из каменок, которая к гнезду в глубине норы от самого входа выкладывает дорожку плоскими камешками. Интересная особенность у этого вида, и наверняка имеющая свою эволюционную предысторию.
Я начал подъем по ущелью. На дне ущелья обычно имеются пересохшие каменные пороги, по которым когда-то бежала вода. Еще внизу ущелья попадались окаменелые морские ежи, аммониты и др. Похоже, эта местность, когда-то очень давно была морским дном. На дне ущелий, по которым хоть немного течет вода, растут деревья пятнадцать – двадцать метров высотой и кустарники, здесь гнездятся разные водолюбивые птицы - чёрный дрозд, певчая славка. Певчую славку я видел впервые живьем и слышал ее очень красивое пение, на мой взгляд, не уступающее песне нашей славке-черноголовке. Где-то в среднем поясе горного хребта встречается на гнездовании обыкновенный ворон. Я находил его гнезда на отвесных стенах ущелья. Однажды я нашел одно такое гнездо на высоте метров двадцать над насыпью у стены ущелья. Я обратил внимание, что на стене почти к самому гнезду проходит карниз, на глаз от карниза до уступа, на котором располагалось гнездо, было около полутора метров. Я прикинул: по карнизу я пройду, а там дотянусь до гнезда и попытаюсь влезть на нишу в которой гнездо. Карниз оказался сантиметров двадцать шириной. Тогда пришлось снять с себя сумку и бинокль, чтобы прижаться к стене поплотнее. Я начал медленно двигаться вверх по карнизу. Я наблюдал, как подо мной резко увеличивается высота обрыва. Честно, стало жутковато без страховки. Но вот большая часть пути пройдена, отступать некуда. Иду дальше, периодически прижимаясь щекой к стене. Добираюсь до заветного места, откуда до гнезда, как виделось с земли, было полтора метра не больше. Вблизи это расстояние превратилось в три с половиной метра. Обидно все же, рисковал, подо мной пятнадцать метров. И вдруг краем глаза заметил, что что-то промелькнуло у противоположной стороны ущелья. Усиленно держа равновесие, я повернул голову и увидел первого молодого могильника. От радости я чуть не грохнулся вниз. Меня переполняли три чувства: желание хорошо рассмотреть птицу, страх перед падением и досада на оставленный внизу бинокль. Что ж, пришлось довольствоваться тем, что было.
Гнезда хищных птиц встречал в нижнем и среднем поясе гор. Большей частью попадались гнезда курганников, это наиболее часто встречающийся хищник на Копетдаге. Самая обычная вариация окраски, как правило, рыжая, реже темно-бурая. Поднявшись на вершину хребта, я находил сложенные друг на друга камни, остатки костерка. Я тоже запечатлел около метеобудки на вершине Исак свое присутствие, положив свой камень сверху. Вид с хребта на долины с барханами, степями, дальними горами рождает в душе некое библейское чувство. Начинаешь отдаленно понимать, почему Спаситель мира поднимался на гору для молитвы. В действительности здесь, на вершине охватывает какое-то особенное чувство, чувство таинственного покоя.
Интересно отметить разницу в ландшафте между северной стороной от хребта и южной. С северной стороны, где склон хребта более пологий, внизу ландшафт образуют сплошные холмы, предгорья, барханы, между которыми белой лентой вьется дорога. А с южной стороны, где более крутой склон,
открывается степь, за которой вдали видны горы Ирана.
На южном склоне, на отходящей перпендикулярно склону стене, нашел гнездо орла беркута. Гнездо было недавно брошенным. Под ним валялось на два рюкзака черепашьих панцирей, там же нашел и перья беркута, старые в помете. Через небольшой промежуток времени увидел и пару орлов. Это были туркестанские беркуты, или, как их еще называют, южно-европейские беркуты (есть североевропейский, он же номинальный подвид, живущий в средней полосе). В этом месте на хребте нашел хорошее перо, кроющее второстепенных маховых, и уже дома в Москве сравнил его с таким же пером североевропейского беркута. И разница была заметная: у туркестанского беркута перо было с буроватым кофейным налетом на беловатом фоне пера, а у номинальной расы – с рыжеватым, вперемежку с бурым цветом.
Есть на Исаке своя достопримечательность, это произрастающий только в Туркмении и чуть ли не на одном Исаке миндаль метельчатый, или прутьевидный. Кустарник в среднем полтора-два метра в высоту. Растет как бы метелками, вверх
прутьями, а каждый прут на верхней половине усыпан белыми небольшими цветочками. Растет миндаль на северном склоне Исака. А на южном обычен красивый цветок рябчик Радде, высотой около сорока сантиметров.
Так совершал я каждодневные походы по ущельям хребта Караелчи. Однажды за мной от самого дома увязался местный пархайский дворовый пес. Некая помесь болонки с таксой или что-то покруче. Приземистый, длинный на коротких толстых лапах с большой головой, красноватыми глазами, весь курчаво-лохматый серо-черноватого цвета. Я пытался прогнать этакое чудище, но оно шло по пятам. Мне сказали, что собаку зовут Барханчик и что он заядлый скалолаз. Вот пришлось взять с собой попутчика. Я ему говорю: «ну, что ж, пойдем со мной, Барханчик, только не жалуйся, если устанешь». Дойдя до подножья хребта, Барханчик ловко преодолел нижний ярус и начал лаять на меня, что, мол, я еле карабкаюсь. На середине пути присели передохнуть. Через десять минут двинулись дальше в гору. Барханчик полежал еще, подождал, пока я отойду метров на семьдесят, потом встал и начал меня догонять. Ближе к вершине Барханчик уже двигался не быстрее меня. Ему явно хотелось поворчать, мол, чего ты сюда полез? А как добрались до вершины, Барханчик как стоял на четырех прямых лапах, так и рухнул на бок и моментально заснул. На предложенный кусок колбасы песик не прореагировал. Пока Барханчик спал, я отошел в сторону и стал наблюдать за пролетом степных орлов, вернее, ждал, когда орлы появятся в небе. В руках у меня был фотоаппарат «зенит» с портретным объективом. Вдруг заметил: по ущелью, а потом и по поверхности склона скользит огромная тень. Я смотрю вверх и вижу: над головой метрах в десяти летит бородач. Птица довольно 
редкая в сравнении с сипами и черными грифами. Я успел заснять птицу на слайд. Через полчаса мы с Барханчиком двинулись вниз. Спускаясь, я заметил молодого самца беркута, который с полусложенными крыльями, ускоряя пикирование, гнался за кекликом. Кеклик камнем упал на дно ущелья в заросли, а беркут, потерпев неудачу, сделал вид, что он просто забавляется, и, как ни в чем не бывало, полетел восвояси. Мы вернулись домой, и больше Барханчик со мной в горы не ходил, по-видимому, этого похода ему хватило сполна. В дальнейшем он поглядывал мне в след, когда я уходил на маршрут, но со мной идти больше не решался.
У Ольги и Сергея была своя собака по кличке Долли. Это ирландский сеттер, огненно-рыжей окраски, девочка. Сергей, я, и Долли часто вместе ходили на маршрут, в том числе и на хребет Караелчи. Для здешних мест сеттер собака необычная, ведь кругом одни среднеазиаты. Долли как охотничья собака имела некоторую особенность: она безумно любила гоняться за кавказскими агамами. Эти крупные ящерицы, весьма быстрые и осторожные, чуть что - прячутся под плоскими камнями или в расщелинах. Завидев агаму, Долли срывается с места и устремляется за объектом охоты, как она считала. Агама, убегая, начинает петлять или бегать зигзагами. Долли неотступно преследовала агаму, собаку заносло на поворотах так, что некоторые плоские камни вылетали у нее из под ног. И вот, догнав желанную добычу, Долли зубами хватает ее, потом придушит и бросает. А если агама успела спрятаться под камень, Долли будет облаивать ее, пока собаку не оттащит хозяин. Иногда Долли выполняла и свое прямое предназначение, она выгоняла из укрытия кекликов, благодаря чему можно было видеть, где птицы держатся и в каком количестве.
Как-то в одном из походов на Долли неожиданно напали с воздуха, да так, что собаку пришлось взять на поводок. Ее атаковал территориальный самец сокола балобана. Птица метров с тридцати 
пикировала на собаку раз пять-шесть, пролетая в пяти сантиметрах над головой. Вообще, если говорить о балобне как о хищнике, то, пожалуй, именно он может считаться хозяином туркестанских гор. Характер у этого сокола весьма скандальный и бесстрашный. Я сказал бы даже, что другие птицы боятся балобана. Однажды мне довелось наблюдать такую сцену на подходе к хребту Караелчи. Гнездящаяся территориальная пара курганников патрулировала свой участок. Появился чужак, тоже курганник. Самец как хозяин своей территории тут же погнал залетевшего чужака. Через некоторое время появился молодой самец беркута. Курганники на пару атаковали самца беркута и тот, периодически переворачиваясь в воздухе вверх ногами, пытался отбиться от хозяев, но все же постарался побыстрее убраться с чужой территории. Курганники торжествовали, описывая круги над своим участком. И вдруг, откуда не возьмись, со скандальными криками вторгся на территорию курганников балобан. Сокол летел прямо на кружащих хозяев. Курганники прекрасно понимали, что этот сворачивать в сторону или убегать не будет и вообще «парень» он серьезный. Курганники постарались как можно быстрее уйти с пути полета балобана, как говорится, от греха подальше. Хочу сделать некоторые интересные замечания по поводу балобана на Копетдаге. Однажды на вершине хребта Караелчи мне довелось в течение минут десяти на расстоянии от десяти до двадцати метров, на одном уровне с собой наблюдать самца балобана, ловящего крупных насекомых. Это был европейский балобан.
Почему я акцентирую внимание на подвидовой принадлежности птицы? В орнитологической литературе есть некоторые моменты, которые требуют пересмотра данных о хищных птицах на Копетдаге и не только. Как указывают научные источники по орнитологии, на территории всего Копетдага обитает туркестанский подвид балобана. Кроме этого самца балобана европейского подвида, я находил территориальные пары европейских балобанов. А исконный туркестанский отмечен был мной лишь однажды, 23 марта 1990 года. Точка наблюдения была выше птицы. Расстояние до птицы - около ста метров. При хорошем освещении видел птицу со спины в течение двух-трех секунд. Хорошо были видны серое надхвостье, серовато-бурые темные крылья и кирпичное темя птицы. Когда описал Сергею туркестанского балобана, он сказал, что подобных птиц здесь не встречал. А вот орнитолог из Копетдагского заповедника Николай говорит, что на Центральном Копетдаге гнездится туркестанский балобан. Что касается европейского балобана на Юго-Западном Копетдаге, то его гнездование в этом месте предполагал известнейший орнитолог – профессор Г.П. Дементьев, в своем систематическом сборнике «Птицы Советского Союза», том 1.
Требует выяснения и факт гнездования на Копетдаге другого сокола, сокола шахина. На Юго-Западном Копетдаге этого сокола мы просто не встретили ни разу. А Николай из Копетдагского заповедника, на протяжении десяти лет ранней весной отмечал этого сокола, но ни разу на гнездовье.
Зато он же нашел на Центральном Копетдаге несколько гнезд кавказского сапсана. Ареал этого подвида по литературным данным - Крым, Кавказ, Закавказье. Это, безусловно, новые находки.
И еще по поводу крупных соколов. Хочу сообщить об одной встрече. Описание будет голословным, но я всё же хочу донести до орнитологов сведения о неописанном в литературе подвиде балобана. По внешнему виду это крупный балобан, со спины светло-песочного цвета – темя, спина, крылья, надхвостье. Снизу беловатый в бурую пестрину, заметно темнее спинной стороны. Это описание можно вполне считать ничего не значащим, может просто померещилось, так тоже бывает, если бы не один случай в 1992 году. Когда я ездил в командировку в Алма-Ату, то познакомился там с одним из лучших орнитологов-систематиков по соколам и ястребам, Ральфом Пфеффером. Я был всего полтора дня в Алма-Ате, и Ральф в беседе о хищных птицах рассказал мне о балобане, встреченном им в Узбекистане. Он сказал, что этот подвид балобана не известен и начал мне описывать внешний вид встреченного им балобана. В результате в точности его описание совпало с видом неизвестного туркменского балобана. Я даже прервал Ральфа на полуслове и продолжил описание птицы дальше и описал ему точно увиденного им в Узбекистане. Думаю, этот факт имеет теперь некоторый вес в орнитологии. И еще: Ральф Пфеффер предлагал съездить с ним в окрестности Алма-Аты, чтобы показть мне жилое гнездо шахина. Вот и задумываешься порой над фразой: «Доверяй, но проверяй», это я о научной литературе.
Глава 5
Долина Сумбара
Одно из интересных мест, куда мы отправились втроем – я, Сергей и Долли,- была долина реки Сумбар. Река протекает за Кара-калой. Места здесь красивые. Сумбар змейкой вьется по пустынному ландшафту, в некоторых местах берега обрывистые, а на своеобразном полуострове, образуемом большим дугообразным загибом реки, растут многочисленные кустарники и деревья. Когда мы шли через Кара-калу, нашу Долли заметили местные собаки. Увидев такое огненно-рыжее чудо-юдо, штук десять среднеазиатских овчарок бросились прочь и попрятались под заборы хозяйских домов. Да, такого зверя в здешних краях они еще не встречали. Только один двухмесячный щенок подбежал к Долли и начал смело лаять на нее. Долли подошла к нам, а щенок с победным видом возвратился к своим.
В той части долины Сумбара, куда мы пришли сначала, росли деревья в десять-пятнадцать метров высотой. На земле под ними мы нашли много виноградных улиток, считается деликатес. В лесопосадках нашли несколько гнезд ушастой совы, совы занимали сорочьи постройки. В некоторых кладках было по восемь белых яиц. Ближе к реке местность была поросшая кустарником. Здесь Сергей учитывал певчих птиц. Помню, массовым видом были крапивник и белоусая славка, а также черноголовый чекан. За удачную встречу можно считать увиденного нами барханного кота. Редкий, но периодически встречающийся на Сумбаре зверь. Барханный кот по склону берега возвращался с водопоя. Крупный зверь, по длине тела не уступающий рыси, лапы толстые и короткие, голова большая, хвост сантиметров тридцать, толстый, общая окраска бурая. На наиболее высоких обрывистых берегах, наверху которых растут небольшие деревья, прорезающие корнями берег и торчащие наружу из стенки обрыва, в норах гнездятся совки сплюшки. Со всех сторон слышно монотонное «спю-спю». Парочку этих совок привезли мне на передержку в Москву.
Здесь в долине Сумбара я впервые увидел пару черных аистов. Они кружили примерно на высоте восьмидесяти метров. На пустынных участках с небольшими барханами встречается пустынный ворон. Интересная особенность: обыкновенный ворон гнездится в среднем поясе гор, а пустынный – внизу на холмистой местности. Есть и отличие между ними, как в окраске, так и в голосе. У обыкновенного ворона сине-зеленоватый отлив оперения, у пустынного – красновато-коричневый, особенно заметен на шее. Так что латинское название пустынного ворона (C.с. ruficollis) вполне оправдано. А голос у обыкновенного более звонкий, с металлическим оттенком. У пустынного ворона голос суховатый, как будто горло пересохло без воды.
Наблюдал ещё такую картину: летят два орла на высоте метров шестьдесят-семьдесят, друг за другом на расстоянии метров пятнадцать. Примерно одинакового размера птицы, только у одного голова была заметно крупнее. Посмотрел в бинокль и удивился: первая птица оказалась молодым самцом беркута, а за ним летел молодой змееяд. Размеры схожие, но у змееяда голова крупнее. Птицы пролетали в окрестности Сумбара. Хочу рассказать, как в 1992 году был в Алма-атинском зоопарке. Там в одной вольере сидели азиатский змееяд (молодая птица) и большой подорлик.
Змееяд порядком превосходил размерами подорлика (при этом наш европейский змееяд примерно с самца большого подорлика). Это я привел размеры змееядов двух подвидов. Над Сумбаром встретил балобана. И рассмотрел птицу, насколько было возможно, с расстояния метров в тридцать. Полагаю, что это был монгольский балобан. Этот подвид балобана гнездится в приличных количествах в Казахстане и на Алтае. В общем, высокогорный подвид. Здесь это был скорее всего залет. Птица была массивная, достаточно ширококрылая по сравнению с более мелким и острокрылым туркестанским балобаном. Окраска бурая, темнее европейского подвида со спины, буроватый затылок. Пестрины большие, слегка расплывчатые темно-бурой окраски. Вероятно, двухлетняя птица.
Проходя по здешним местам, то и дело встречаешь каких-нибудь ящериц. Особенно мне понравились каспийские гекконы. Когда два самца выясняли отношения, они схватили друг друга ртом за хвосты, так и держались, периодически вращаясь по кругу. Были и мелкие ящерки гологлазики, блестящие и симпатичные. Интерес вызывали у меня и многочисленные песчаночьи норы. Я периодически запускал в рукав норы свою руку в надежде отыскать либо гнездо каменки плясуньи, которая обычна в предгорьях Юго-Западного Копетдага, либо еще что-нибудь интересное. И однажды вытащил пять штук тараканов-черепашек. Они были размером чуть меньше старых советских пятаков 1961 года выпуска. Я испугался сначала, от всякой такой «прелести» в виде тараканов меня все время бросает в дрожь.
Глава 6
Ёлдере – Леопардово ущелье
Помимо путешествий по близлежащим к Пархаю местам, были у меня и полевые выезды в дальние районы Юго-Западного Копетдага. Одним из таких уникальных и красивых мест было ущелье Ёлдере,
что означает Леопардово ущелье. На Копетдаге, в том числе и на Юго-Западном, сохранился среднеазиатский леопард. Это редчайшая, красивая и очень крупная кошка, порядком крупнее дальневосточного собрата. На Юго-Западном Копетдаге встречается очень редко, по данным учета три – четыре особи. А на территории Центрального Копетдага уже порядка двадцати таких зверей. Мне довелось встретить один раз, причем неподалеку от Пархая след леопарда шириной 12 см и длинной 11 см, это считается средней величины особь. А в ущелье Ёлдере мы нашли экскременты леопарда на большом камне, а рядом лежал тот же продукт, только принадлежащий лисице. Мы еще с Сергеем шутили по этому поводу – мол, лиса попыталась «перенавалить» больше «царя гор», но куда там.
Пищей леопарду на Копетдаге служат как заяц-толай, так и горные бараны архары. Архаров не так много осталось на территории Копетдага. Мне довелось видеть случайно на расстоянии сорока метров стадо архаров из одиннадцати голов. Я неожиданно вспугнул животных с кормежки, появившись сверху из-под навеса скалы. Архары, сделав первый испуганный рывок шагов на десять вдруг, остановились и обернулись в мою сторону. Первый, кто привлек мое внимание, был красавец самец-рогач, который таращился на меня с некоторым испугом. Я пожалел, что фотоаппарат был у меня на дне сумки, а достать уже было поздно. Первое мое движение - и архары, то появляясь на вершинах холмов, то исчезая, за несколько секунд исчезли из виду совсем. Научный сотрудник заповедника, ведущий учет поголовья архаров, Карпинский, сказал, что знает это стадо и был очень рад этому сообщению, так как он видел их очень давно.
К ущелью мы ехали на заповеднической легковушке. Нас было трое – Сергей, Татьяна – энтомолог,
занимающаяся чернотелками, и я. По дороге на высоких, около тридцати-сорока метров, стенах предгорий, встречались огромные скопления диких сизых голубей, чистых кровей, а не то, что у нас в Москве – помесь с домашними голубями. Правда, мы заметили среди них одного белого в крапинку. Сергей все возмущался по этому поводу и говорил, что этого кровосмешенца надо срочно подстрелить, чтобы не портил популяцию. В этих же местах видели одного молодого и одного взрослого стервятника, это было здорово. Внизу на ровных участках, где были кустарники, летали большие стаи вяхирей по триста-четыреста особей. И вот подъезжаем к ущелью Елдере. Ущелье находилось между двумя главными горами Сюнт и Хасардаг. Издали смотрелась местность очень
живописно. Шофер обещал вернуться за нами через четыре дня, то есть времени у нас было предостаточно. Мы начали подъем по склону Хасардага. Где-то на полпути стоял пастуший дом. Здесь обычно ночуют егеря или пастухи, а также сотрудники заповедника. Дом представлял собой строение из камня и глины белого цвета. Внутри стены есть утеплительная прослойка, которая торчала наружу из-под облетевшего внешнего слоя стены. В окнах стекол не было, вместо них рваный полиэтилен. Холод был ужасный, спали в спальных мешках. Да еще погода выдалась ужасная, из четырех дней два с половиной лили проливные дожди и дул жуткий ураганный ветер. Так что для наблюдения были всего полтора дня.
Вот отправились мы к вершине Хасардага. С южной стороны была обрывистая стена метров двести вниз, аж дух захватывает. На стене в нишах гнездились четыре пары белоголовых сипов. В стороне на стене перпендикулярной этой, гнездилась пара беркутов, по-видимому, за поворотом основной стены гнездилась пара бородачей. Внизу на склоне росла пятиметровая арча, на которой располагалось огромное гнездо черного грифа. Мне было забавно наблюдать следующую картину этого общежития. Высоко, около тысячи метров, кружат две птицы, через какое-то время к ним присоединяется какая-то мелочь и тоже кружит, а затем - вообще крохотулька вдвое меньше предыдущей. Я посмотрел в бинокль и улыбнулся: там летали два сипа, потом «мелочь» в виде беркута, а последним присоединился ворон. Потом я одновременно наблюдал четырех сипов, а за пятым гонялся бородач. Птицы, тяжело взмахивая огромными крыльями, летали по кругу на одном уровне со мной. Бородач, по-видимому, территориальный, гонял сипа от своего, а за одно и от «сипиного», гнезд. Если сипы и грифы терпимы друг к другу, то борода – нет. Немного о размерах этих птиц. Когда видишь одного бородача, то складывается впечатление, что это огромная птица с очень большим размахом крыльев, в отличие от сипа. Сип большой, но крылья кажутся меньше, чем у бородоча. Но когда я видел их вместе в полёте, причем расстояние между птицами было около двух-трех метров, было видно, что размах крыльев у этих птиц примерно одинаковый. Только сип крупнее бородача, поэтому выглядит толще. А бородач – стройный и с длинным клиновидным хвостом.
Мы стали подниматься еще выше, и я увидел снег. Был конец марта температура воздуха +25. Пока не пришли ливневые дожди, было жарко, особенно после подъема. А горный снежный покров был глубиной около сорока сантиметров. От жары и усталости мне хотелось пить и хоть на минутку погрузиться в холод. Тогда я плюхнулся плашмя в снег, да, это было блаженство. До вершины оставалось немного, каких-то метров триста пятьдесят по склону вверх. И вот, наконец, мы почти на вершине горы Хасардаг. Мы увидели участок вершины, по форме напоминающий плато, на котором росла обыкновенная трава, что растёт на полях в Подмосковье. Русское поле, только под облаками на высоте больше полутора тысяч метров. И вдруг услышал до боли знакомое пение, это был наш российский полевой жаворонок. Внизу у подножья горы, на Пархае, Кара-кале, много хохлатых жаворонков и нет полевых. А здесь на вершине Хасардага в Туркмении - русское поле с полевым жаворонком. Вот где по-настоящему оцениваешь величие родных просторов.
Позже, спустившись, мы пошли к гнезду черного грифа. Залезли в гнездо, там обнаружили одно большое яйцо; взвесили, его промерили для статистических данных. Я прилег в гнезде, чтобы прикинуть диаметр постройки. Я среднего роста, 173 см, когда лег на гнездо, от головы и от пяток до краёв было еще по двадцать сантиметров. В общем, чуть более двух метров диаметр гнезда, а высота около полутора метров. Несмотря на то, что арча, на которой располагалось гнездо, была метров пять в высоту, доступ к гнезду проблематичен будет, скажем, для наземных хищников. Нам-то проще, все-таки в манере лазанья людей есть что-то от обезьян.
На больших стенах ущелья всегда оживленно. Помимо хищных птиц здесь большое количество клушиц, эти черные птицы с красными клювами и ногами, постоянно и пронзительно кричащие, напоминают большой грачевник, только на скалах. Мимо тебя проносятся, рассекая крыльями воздух, белобрюхие стрижи. Под скальными навесами гнездятся скалистые ласточки. Чем-то они напоминают наших береговушек, только на хвосте большие белые пятна и более однотонная буроватая общая окраска, а размеры – крупнее, чем у береговых ласточек. Высоко в небе на пределе видимости десятикратного бинокля кружили четыре золотистых щурки. К сожалению, не удалось обследовать все места, которые были запланированы поездкой. Быстро испортившаяся погода с ливневыми дождями и ураганным ветром продержала нас в доме без окон, без дверей двое с лишним суток. И вот истекло время нашего пребывания, приехала наша машина, забрала нас. И погода начала налаживаться.
Глава 7
Ущелье Матчолы
Одно из последних и, пожалуй, самых уникальных мест, которые я посетил, было ущелье Матчолы.
Оно располагается на самой границе Туркмении с Ираном. Вернее сказать, за колючей проволокой на нейтральной полосе. Ехали к границе на грузовике. Нас было шесть сотрудников Сюнт-Хасардагского заповедника. Цель поездки у каждого была своя. Виктор искал леопарда, кто-то изучал насекомых, а мы с Сергеем отправились к прошлогоднему гнезду редчайшего хищника нашей территории, ястребиного орла. Известно, что этот орел встречается на гнездовании на территории нашей страны не ежегодно. И самое большее, фиксировались три-четыре гнезда всего. Одно из этих гнезд – то самое, к которому мы поехали на границу.
Дорога к границе тоже была интересной в плане наблюдения за птицами. Увидев что-нибудь интересное, мы стучали по крыше грузовика, и шофер-туркмен останавливал машину, чтобы мы могли разглядеть привлекший нас объект. Водитель был в нашем полном распоряжении. Видели по дороге темную вариацию курганника, она встречается значительно реже обычной рыжей.
Проезжая мимо холмов, высота которых доходила до 40-60 метров, на одном из них видели постройку змееяда. Примерно на высоте трех четвертей сорокаметрового холма рос небольшой, около метра, разлапистый куст. На нём сверху – небольшой, сантиметров сорок на шестьдесят, пятачок из веток. Снизу постройка смотрится прозрачной, возникало ощущение, что яйцо может провалиться между веток. И ещё было ощущение, что можно без помощи рук, одними ногами, долезть до гнезда. Но не так все просто как кажется на первый взгляд. В этом месте мы сделали небольшую остановку, и я попробовал забраться на этот сорокаметровый крутой холм. Холм был настолько сыпучим, что через три метра подъема у меня иссякли силы, а до гнезда было еще метров тридцать. Так что птица знала, где строить гнездо.
В следующий раз, когда мы остановили автомобиль, наблюдали двадцать четыре коршуна, которые кружили на восходящих потоках теплого воздуха. Птицы образовывали как бы рюмку, расширяющуюся кверху.
Приехав на пограничную заставу, мы представились местным властям как сотрудники заповедника. В Кара-кале в главном пограничном штабе заранее выписали специальное разрешение на въезд на нейтральную территорию двух государств. Нас радушно приняли русские погранцы. Поселили на ночь не просто в казарме, а в кабинете майора. На следующее утро мы должны были отправиться за колючую проволоку. А оставшуюся часть дня по приезде мы бродили по близлежащим окрестностям заставы на нашей территории. Надо сказать, здесь было тоже небезынтересно. Повсеместно на пустырях носился трупный запах, это были скотомогильники, на которые могли слетаться на кормежку разные хищники. Мы встретили пару стервятников, которые на бреющем низком полете осматривали территорию. Также высоко в небе, на расстоянии метров пятисот, кружила «солянка» из хищников: в бинокль можно было разглядеть одного черного грифа, двух белоголовых сипов, одного могильника, одного беркута и ворона. Вечером мы отдыхали на заставе, майор потчевал нас чаем, и вообще, мужик он был веселый. Туалетов там было несколько, одни для солдат, другие для офицеров. Мы ходили в офицерские. Они были почище, правда, доски иногда подламывались от времени. Наутро, часов в шесть, мы ждали, пока нам дадут сопровождающего солдата с автоматом. Под колючей проволокой, тянущейся вдоль границы, протекала речка. Я стоял и наблюдал около реки на камне горную трясогузку. Тоже первая моя встреча с этой птичкой в природе.
И вот мы, наконец, выехали за колючую проволоку на нейтральную территорию. Проехав минут двадцать, мы остановились около ущелья Матчолы. Солдат остался отсыпаться в машине, а мы разбрелись каждый по своим делам. Мы с Сергеем отправились к гнезду ястребиного орла. Места здесь красивые и таинственные. Высокие стены ущелья высотой в среднем метров в шестьдесят, да и расстояние между противоположными стенами бывало метров тридцать. И вот мы шли по этому своеобразному тоннелю, крышей которого было голубое небо, слыша эхо своих шагов. По дороге нашли жилое гнездо бородача на высоте двадцати пяти метров. С гнезда слетела птица. Брюхо рыжее, так как в природе бородачи отыскивают красную глину и принимают как бы ванны, в зоопарке же бородачи белые. Выбравшись на открытый участок, Сергей показал мне прошлогоднее гнездо ястребиного орла. Гнездо было в нише скалы на высоте тридцати метров, птиц не было. Мы попытались подобраться к гнезду, чтобы заглянуть внутрь. Но гнездо было абсолютно недоступным. Попытки заглянуть в гнездо с разных точек были безуспешны, то угол недостаточный, то точка недоступна. Но по всему было видно, что в этом году птицы не загнездились. Мы уже стали терять надежду увидеть и самих птиц.
Выбравшись из ущелья на поверхность, мы получили большой обзор воздушного пространства. Вдруг краем глаза я заметил низко пролетевшую крупную птицу, которая тут же скрылась за холмом и больше не появлялась. Я сказал Сергею про эту птицу: она показалась мне похожей на крупного тетеревятника, но с более длинными крыльями и несколько другой манерой полета. Сергей ответил, что это, скорее всего, ястребиный орел. Я пошел в сторону холма, за которым скрылась птица. Подошел на пять метров от края и на всякий случай лег на землю. Далее ползком стал подбираться до тех пор, пока не увидел склон холма. И тут у меня все замерло внутри, на расстоянии не более десяти метров моему взору предстал присевший на маленький куст ястребиный орел. Птица сидела ко мне спиной, голова смотрела в сторону, а глаз был прикрыт. Я с дрожью внутри сел, взял фотоаппарат и начал взводить затвор. И тут произошло то, чего я боялся, затвор фотоаппарата застрял на полпути, кончилась пленка. Я лег лицом на землю, чуть не плача от досады, моя сумка лежала метров за сто отсюда. Я с горя встал и взмахнул руками, чтобы хоть так полюбоваться этой редкостью. Птица слетела со своего куста и поплыла вниз по ущелью. Я проводил ее взглядом и вернулся к Сергею, чтобы выслушать сочувствие.
Мы сели отдохнуть и перекусить. Пока сидели, увидели, как показались в небе два ястребиных орла. Птицы начали перед нами, как на экране кинотеатра, устраивать брачные игры. У меня снова дух захватило от такого зрелища. Видимо, птицы хоть и не загнездились, но место свое не покинули. Орлы взмывали на высоту метров четыреста, а оттуда, синхронно сложив крылья, камнем по косой линии падали вниз и метров за тридцать до земли снова раскрывали крылья. Иногда падение было направлено в ущелье, и казалось, что птица врежется в землю. Этим зрелищем мы с Сергеем наслаждались минут двадцать. Я охал, ахал от распирающего меня потока счастья. Сергей, как
истинный орнитолог, мог понять мое состояние, и радостно улыбаясь, наблюдал за моим сверхсчастливым видом. Мне удалось заснять в полете ястребиного орла, но слайд получился не очень хорошо отэкспонированным. Но все же рассмотреть светлое брюхо, темный испод крыльев и вершинную полосу на хвосте можно.
К вечеру мы возвращались к машине под впечатлением удач и неудач. С нами, забыл сказать, была Долли. Проходя мимо небольшой стены, возвышающейся над поверхностью склона, мы вдруг услышали приглушенный рык. Нас как ледяным душем обдало, из головы враз вылетело впечатление от ястребиных орлов. Мы начали гадать, что бы это могло быть. Через какое-то время рычание повторилось. Сергей сказал, что похоже на леопарда. Мы от греха подальше взяли Долли на поводок. Начали всматриваться в то место откуда донеслось рычание. Надо признать, было немного не по себе. Потом раздался смех – это был Виктор, который занимался леопардом. Он не выдержал и засмеялся от того, какой у нас был вид. Мы на него чуть-чуть покричали, а потом уже и самим стало смешно, от того, как он нас напугал, сымитировав голос леопарда. Вернулись к машине в назначенное время и поехали в обратный путь на Пархай.
опубликовано 17,05.2006