Энциклопедия владельца птицы

«Попугайчик – хороший мальчик!»

(Похвала, которую он произносит.)

 
   Скоро уже 10 лет, как к нам прилетел попугайчик. Он корелла. В ту весну он еще не имел окраски взрослого самца, - его голова была светло-серой с красными щечками, без единого желтого перышка, а хохолок едва-едва намечался.


    Мы назвали его Кукуся. (Ласковые производные: Кукусик, просто Кусик, а мама зовет его Куслик). Прилетел он не в нашу квартиру, а к бабушке – опустился на перила ее балкона, она открыла дверь – а попугайчик вдруг радостно впорхнул к ней в комнату. Она поселила его в большой картонной коробке с прорезанными в ней дырками: поставила ему туда воду, насыпала проса. Через несколько дней мы забрали попугайчика к себе, поселили в обычной клетке. И вовремя, потому что он уже успел научиться возвращаться в эту коробку после прогулки по квартире, считая ее своим домиком. 

 

   Мы так и не рискнули купить ему подружку. Он очень боится других птиц, независимо от их размера и разновидности. Даже когда какой-нибудь голубь слетает с крыши соседнего дома в 100 метрах от нашего окна, попугайчик пугается – сразу становится длинным и тонким, круто поднимает хохолок, закидывая его вперед. Иногда он с криком улетает вглубь квартиры. Или – если он в этот момент сидит у меня на плече - быстро-быстро перебирается на самую середину спины, спускается, прячется за мою голову, потом робко выглядывает.


    Однажды, когда мы были на даче, мы попробовали поставить его клетку рядом с апартаментами соседских волнистых попугайчиков. Но даже не донесли, – Кукусик заметил их, испугался, захлопал крылышками, и мы сразу повернули назад. Больше мы не пытались его ни с кем познакомить из его роду-племени.

   Птиц он боится даже больше, чем кошек. Мы выносим его на дачную скамейку, под сень старых яблонь, и пару раз к его клетке подбирался одичавший кот. В этом случае попугайчик не паниковал, не метался, а только шипел, вернее, издавал  энергичное «хххххххх!», но при этом шел по жердочке не в сторону от кота, а наоборот, к коту. Кота мы немедленно прогоняли от клетки.

   Я не знаю, чем объяснить его птицебоязнь.  Возможно, дело в том, что он потерялся однажды, вылетев в форточку прежних незадачливых хозяев; и потерялся он в огромном, пустом, чужом пространстве; и в этом пространстве было полно других птиц – голубей, ворон, галок, грачей и др. Видимо, ассоциация «потеря-испуг-птицы» у него с тех пор закрепилась?

    Вряд ли это объяснение полностью достоверно, т.к. Кукусик  совсем не боится открытых пространств как таковых. В городе, когда мы ставим его клетку на асфальт рядом с машиной, перед самой поездкой на дачу, он нисколько не волнуется. На даче он тоже ведет себя спокойно, - только начинает кричать, если долго никого не видит. Но точно так же он ведет себя и в квартире. К открытым пространствам он относится индифферентно.

    В то же время он чрезвычайно любит, просто обожает все замкнутые, даже тесные и, главное, скудно освещенные места. Когда, например, мы везем его в лифте, он очень доволен, - это заметно по интонациям его голоса. Особенно же он любит слетать на пол и забираться в свободный, темный промежуток между диваном и свисающим с него пледом, когда гуляет по квартире. Он  подолгу не вылезает из этой длинной трубы, при этом голос его опять-таки изменяется, он «крякает» громко и с удовольствием.


    Если же приоткрыть глухую дверцу шкафа, или слегка выдвинуть какой-нибудь ящик, Кукусик немедленно взмахивает крыльями, садится на край и с любопытством тянет шейку – что там, в темноте? В этот момент он тоже с удовольствием покрякивает. Если сделать щель совсем узкой, то он наклоняется к ней и смотрит в упор одним глазом – становится очень похож на человека, подглядывающего в замочную скважину.


    Он любит подолгу рвать бумагу, получая удовольствие от самого процесса. Но с особенной охотой он делает это в каком-нибудь темном закоулке. Например – в промежутке между телевизором и секцией шкафа. Поэтому мы специально кладем ему туда листы бумаги, чтобы он рвал вволю, когда ему захочется. И он хорошо знает это место.


    Ведь вначале он рвал там книги, – обкусал у них все корешки.

    Наш попугайчик обожает хулиганить. Очень трудно называть эту нецелесообразную (с точки зрения выживания или достижения комфорта) деятельность как-нибудь иначе. Пооткусывать острые кончики у всех карандашей на письменном столе – первое дело! Пооткусывать, а потом столкнуть  их вниз.


     Когда он гуляет в маминой комнате, он сбрасывает со столика ее очки – к счастью, на полу расстелен ковер. Очки крупные, тяжелые, не то, что у меня, –  но он умудряется их сдвигать. Он сбрасывает многие вещи, мелкие и средние, которые сразу помещаются в его беглом взгляде. Зато крупные предметы (напр., кубики из поролона или пенопласта) его не интересуют, хотя он с легкостью смог бы их передвинуть.


    Несколько раз он аккуратно «обстригал» догола комнатные цветы, но это не вошло у него в привычку.
Сброшенный со стола предмет он вначале провожает взглядом, а потом переключает свое внимание на вас, обязательно проверяя вашу реакцию. В этот момент он улыбается, – клянусь! Конечно, у попугая не может быть человеческой мимики, он не в состоянии растягивать клюв в улыбке. Однако глаза у него очень выразительные, смышленые, темные,  – и он улыбается глазами.

    Шалит он всегда в нашем присутствии. Когда мы оставляли его в комнате одного, не запирая в клетке, то он немедленно не летел за нами, он ни разу не попытался что-нибудь уронить в одиночестве, хотя с легкостью мог бы это устроить. В данном случае ему интересна не сама деятельность, а зритель, интересна демонстрация.

    Наш Кукусик - очень общительная птичка. Он отлично знает свое имя, и обязательно выглядывает, если его позвать, - в какое бы укромное место он ни забрался. Иногда он даже играет в прятки: выглянет из убежища на несколько мгновений, потом раз – назад, и снова выглянет, и снова спрячется.
И так несколько раз, - причем, в правильном ритме.


    Если же я нахожусь в другой комнате, он криком откликается на зов, и прилетает ко мне.

    Подкрепляться он предпочитает в компании с нами. Когда он остается один дома, то съедает немного, судя по количеству шелухи возле кормушки. Зато, когда мы возвращаемся домой – громко кричит, требует, чтобы мы ему показались. Когда мы с ним здороваемся, он умолкает, идет к кормушке, и начинает есть с бОльшим аппетитом.
А когда все садятся к столу, наш попугайчик в буквальном смысле начинает лезть на стену – активно лазит по прутьям клетки, помогая себе клювом, требовательно кричит. Даже если клетка стоит в другой комнате, и всего за полминуты до начала ужина он не волновался. Вряд ли он чувствует запах еды, - скорее всего, его привлекает позвякивание столовых приборов.

    Если я обращался к нему с какими-нибудь словами, когда он уже насытился и сидел на верхней жердочке, то он сразу же прыгал на самое дно клетки, к кормушке, хватал одно зернышко, поднимался с ним по лесенке обратно на жердочку, и разгрызал его уже наверху, глядя на меня. Если я опять заговаривал с ним, то он снова прыгал вниз за зернышком – и опять-таки съедал его наверху.


    Потом, к сожалению, эта привычка «заедать малым ласковое слово» пропала, когда попугайчик стал старше.

 

    Он просто-таки великолепный слушатель. Если заговорить с попугайчиком, когда он сидит на моем плече, он моментально подвигается ближе, притоптывая и переступая в поиске наиудобнейшей позы, и тянется боком головы к самым моим губам, – очень похоже на гнома, приложившего ладонь к уху, и наклонившегося к источнику звука.


    Правда, он слушает меня не только сидя на плече. Он часто  перебирается на полусогнутую руку, чтобы оказаться «лицом к лицу» со мной. На руку он всегда шел охотно, и его не приходилось приучать специально.
Я даже не помню, как и когда попугайчик впервые пошел на руку, – настолько естественно все произошло. Наверное, с устных похвал все и началось, –  он стал перебираться с плеча на руку, чтобы послушать. А потом охотно прыгал на подставленную руку уже со стола. Или с дивана.
Но его, конечно, нужно сразу за это похвалить.


    Как и всякий нормальный человек :) , Кукусик иногда приходит  в дурное расположение духа. Если он в клетке – тогда, отказывая мне в общении, он отступает по жердочке в самый дальний угол, и поворачивается ко мне спиной. Он очень выразительно показывает серую, в едва заметных пестринках, спину. При этом он проверяет мою реакцию, косит глазом: мол, нууу, как тебе моя спина?

    Он понимает значения некоторых слов и простых предложений, которые мы обычно произносим в его присутствии. К примеру, -  «выпустить птичку!». Заслышав это, он сразу спускается по лесенке на дно клетки, и выжидательно стоит перед дверцей.


    Однако это не какая-то команда, к которой его специально приучили. Скорее, сам попугайчик приучил нас произносить это, когда мы однажды приметили, как четко он реагирует на «выпустить!», звучащее отнюдь не в его адрес. После этого мы стали говорить «выпустить птичку!» уже самой птичке, предупреждая ее об открытии клетки.

 
    Если же громко сказать на кухне: «сыр!», - это любимейшее его лакомство, - держа перед попугайчиком непрозрачный сверток, где находится этот сыр, то он немедленно взлетает на руку, и начинает нетерпеливо дербанить сверток.


    Что касается слов, не обозначающих что-то, но служащих похвалами, то я произношу их нараспев, громко, с большим выражением. Просто не могу удержаться. «Уууумная птичка!» (или, допустим: «Умная птиИиичка!»). Потому что попугайчик реагирует, по-видимому, не столько на сами похвалы как на сложные звукосочетания («у-м-н-а-я  п-т-и-ч-к-а» -- это для него явная абракадабра), сколько на интонацию. Та особая интонация, с которой я произношу то или иную похвалу, служит для него полноценным эквивалентом слова.


     Впрочем, я недостаточно экспериментировал с интонациями, чтобы судить об этом. Просто не хотел.


   …Дело в том, что в общении с попугайчиком ты либо выражаешь максимум чувств, либо не выражаешь их вовсе. С ним  нельзя быть ласковым лишь наполовину – как, например, с другим человеком. И тому же с ним невозможно разговаривать об отвлеченных вещах, которые существуют «где-нибудь еще» или «когда-нибудь еще», - а это опять-таки сужает спектр возможных эмоций. С попугайчиком можно разговаривать только о том, что присутствует здесь и сейчас, - а на 99 процентов это он сам. Поэтому я и не выбираю интонаций.

     Наш корелла многое понимает. Но к подражанию мало способен – в сравнении с более крупными братьями по перу. Ну, так не за это мы его любим…

Он произносит около десятка простых предложений. Произносит нечетко, скрипучим голосом; наши гости понимают его не всегда. Интересно, что среди произносимых фраз – только похвалы. Ни разу я не слышал от него «Выпустить птичку!», или каких-нибудь других слов, которыми он смог бы управлять моим собственным поведением.

   Но, поскольку кореллы обладают музыкальным слухом, я научил его высвистывать одну мелодию, - из фантастического мультика «Контакт». Ту, что художник напевал инопланетянину (и которая на самом деле является мелодией из «Крестного отца».) Вот ее он поет по нескольку раз подряд, хотя и частенько фальшивит при этом. Совершенно как тот инопланетянин. Чаще всего – поет дуэтом, и его нужно на это провоцировать, - но иногда и соло.

    Особенно забавно, когда он вдруг вставляет в свою песню какое-нибудь слово – примерно так:

   «Ла-ла-ЛА-ЛА-ЛА, ла-ла, ла-ла, ла-ла-лаааа! – ПОПУГАЙЧИК! -- Ла-ла-ЛА-ЛА-ЛА, ла-ла, ла-ла, ла-ла-ла!»

Но так бывает редко.

    Эта мелодия однажды помогла мне вернуть Кукусика, когда он чуть было не потерялся. Кто-то не закрыл дверь нашего дачного дома, и он  вылетел в дачный сад, устроившись на яблоне. В первое же лето у нас он едва не сменил хозяев – теперь уже повторно…

Но я вышел следом за ним, и принялся насвистывать:

 

Ла-ла-ЛА-ЛА-ЛА, ла-ла, ла-ла, ла-ла-лаааа!

    Попугайчик сразу же слетел на нижний, толстый сук яблони, и стал смотреть на меня, наклонив голову набок – не спою ли я ему еще? До него уже можно было дотянуться, но риск был очень велик – и я просвистел мелодию еще раз. И тут попугайчик снова вспорхнул, и пересел с яблони на меня! Я спокойно зашел вместе с ним в дом, и закрыл дверь.

С тех пор мелодия из «Контакта» («Крестного отца») стала нашим кличем. Попугайчик всегда прилетает ко мне, даже из другой комнаты, когда я зову его этой песенкой.

     Как я уже говорил, он научился понимать значения некоторых слов. В частности, он отлично понимает слово «нельзя». Вначале приходилось подкреплять наши требования действием, – вставать и идти к нему, - но сейчас этого уже не нужно.

Мы говорим ему «нельзя!», если, например, замечаем, что он подобрался вплотную к стене комнаты, и грызет деревянный плинтус, пытаясь отодрать от него щепку. Услышав запрет, он выскакивает на середину комнаты, и принимает отсутствующий вид – к нему, мол, не относится.
Однако, если он замечает, что вы больше за ним не наблюдаете, он вдруг быстро-быстро подбегает обратно к стене, к тому же самому месту – и принимается за свое. Он отлично помнит, что именно ему запретили, и стремится продолжить это при первой же возможности.

    Кстати, «нельзя» нужно произносить категорично и убедительно. Но - ни в коем случае не слишком резко или громко. Иначе попугайчик воспримет это как акт агрессии – прямой агрессии.
Он очень быстро отучил нас ругать его. Однажды, еще на заре его юности, мой отец в полный голос отчитал его за что-то (в высшей степени характерно, что он отчитывал попугайчика, как человека, - хотя на словах отрицал его интеллект), да еще и пальцем ему пригрозил. Попугайчик взмыл в воздух со скоростью реактивного истребителя, и вцепился ему в губы…

    Он кусает и в некоторых других случаях, – например, если вы выпустили его из клетки, но по какой-то необходимости закрыли одного в комнате, мешая последовать за собой в то время, когда он не желал гулять по полу один. То есть, он может наказать за то, что вы не возвращались к нему слишком долго.

Если он пребывает в достаточно плохом настроении, чтобы укусить, то целит он только в незащищенные одеждой участки тела – лицо, руки. В таких случаях я вспоминаю то, что немецкий натуралист Бернгард Гржимек писал о шимпанзе: «…К тому же нельзя забывать, что это наиболее высокоразвитое животное. Разъяренный волк или леопард способны вцепиться в протянутую им метлу. Разъяренный же шимпанзе никогда этого не сделает, – он вырвет у вас из рук любой предмет, и укусит лишь там, где можно укусить до крови».

    Впрочем, укус укусу рознь. Кусаться попугайчик может не только раздраженно, но и требовательно – лишь вполсилы.

Он часто просит, чтобы ему почесали шейку. В таких случаях он взбирается на колено, подходит к вашим рукам, которые вы  соединили, и молча прислоняется к ним хохлатой макушкой. Или – наклоняется, и упирается головой почти что в ноги себе, подставляя вам шею. Если никак вы не реагируете на его просьбу, он может несколько раз требовательно стукнуть клювом, ущипнуть слегка – «ты давай, давай!» Но несильно.
Он может пощипывать руку и тогда, когда ему понравилось содержимое вашей обеденной тарелки. Вы не должны есть вместе с ним; вы должны уступить ему место!

Но чаще всего он прихватывает мой палец или ухо крайне осторожно, чисто символически – в знак расположения.

 

    В отличие от многих других попугаев, Кукусик позволяет смотреть себе прямо в глаза (никаких проблем, это даже приветствуется). Он совсем не воспринимает это как агрессию, если только вы не «нависаете» над ним сверху, – когда, скажем, вы стоите в полный рост, а он сидит на полу у  ваших ног. В этом случае он также может напасть на вас. Но если ваши глаза оказались  примерно на одном уровне, - он сидит у вас на руке, - он и не подумает нападать. Он посмотрит на вас очень проникновенно и благожелательно, только и всего.
Особенно, если вы его в этот момент похвалите!

    Я часто задавался вопросом: настроение моего попугайчика зависит только от высоты, на которую я его приподнимаю, или также от устной похвалы? Когда я говорю что-то моему питомцу, я сосредотачиваю внимание не на нем самом,  а на словах, которые я произношу, - ведь я стараюсь говорить с выражением. И попугайчик, должно быть, замечает, что внимание отвлечено; поэтому мой взгляд его не нервирует.
Решающее значение имеет, по-видимому, все-таки высота подъема. Если наши глаза находятся на одном уровне (или – почти на одном), попугайчик смотрит на меня одинаково приветливо, вне зависимости от того, говорю ли я ему что-нибудь, или молчу.

     В первое же лето мы отметили особый интерес попугайчика к обыкновенным ботинкам. Если он проходил по коридору пешком, он непременно останавливался, чтобы потеребить шнурки, а то и побеседовать с ботинком. Беседа всегда выглядит так. Попугайчик слегка вытягивается, наклоняется, и расправляет  крылышки таким образом, что напоминает человека в позе «руки в боки» - весь становится плоским, и что-то начинает активно втолковывать ботинку щелкающим-скрипучим-причмокивающим голоском.  

Это напоминает быструю, неразборчивую ругань человека. Как будто кто-то кого-то распекает вполголоса, не стремясь быть услышанным, но и не особенно скрываясь. Но сам-то попугайчик нисколько не рассержен, – он заинтересован.
Он может прервать свою неразборчивую речь, отойти в сторону какой-то особой, замедленной, прихрамывающей походкой, сделать широкий круг, но потом возвращается к ботинку, и начинает новый раунд переговоров.

  

Почему он так интересуется ботинками? – и почему именно ботинками, а не чем-нибудь другим? – это никому не ясно. Как я уже говорил, первые несколько месяцев (еще до перемены «подростковой» окраски) он прожил у других людей, и мы не знаем всей предыстории.

     Если принести и показать ему ботинок, держа его на весу, Кукусик отреагирует на него точно так же, как и на отдельно стоящий ботинок: заинтересуется, переменит позу, и вступит в переговоры. Отличие заключается лишь в том, что он может подойти к ботинку совсем вплотную, и прислониться к нему клювом, ни на секунду не переставая бормотать.

   Со временем мы обнаружили, что он точно таким же образом реагирует на комнатные тапочки, - что, в общем-то, и неудивительно. Тут я начал проводить эксперименты: приносил ему различные вещи средней величины, и держал их на весу сантиметрах в двадцати от его клюва. Обувь, толстые шерстяные носки, и вообще все, что надевают на ногу, вызывало у попугайчика одинаковую реакцию. Ко всему остальному он был безразличен.

Ситуация стала интригующей. То ли мой питомец оказался настолько умен, что объединял в одну категорию объектов настолько непохожие вещи, как пляжный шлепанец и высокий,  черный резиновый сапог (безошибочно игнорируя все то, что нельзя было назвать «обувью»), то ли на самом деле их объединял я сам, и это подсознательно отражалось на жесте, когда я подавал?.. И, следовательно, попугайчик реагировал вовсе не на предмет, а на жест?

 

Во время этих экспериментов я вспомнил Конрада Лоренца:
«У моего друга, профессора Отто Кёлера, жил старый серый попугай по кличке Гриф... Когда гость поднимался, чтобы откланяться, птица доброжелательным низким голосом изрекала: «Ну, до свидания». Это говорилось лишь в том случае, если посетитель действительно должен был уйти. Подобно «думающей» собаке [цирковой собаке-математику], попугай замечал тончайшие непроизвольные жесты. Человек обычно не способен улавливать эти сигналы, и нам ни разу не удавалось заставить птицу высказаться, если мы только имитировали прощание. Но когда гость действительно уходил, независимо от того, насколько незаметно он пытался исчезнуть, попугай всегда поспешно произносил своё: «Ну, до свидания!»

   Таким образом, мы оба включились в эксперимент - на равных. Например, я предъявлял попугайчику отвертку, мысленно твердя себе что-то вроде: «Я показываю ему ботинок… Я ПОКАЗЫВАЮ ЕМУ БОТИНОК». Но, то ли мой жалкий само-гипноз не имел успеха, то ли питомец действительно был достаточно умен, чтобы не поддаться на столь очевидный обман – ни отверткой, ни другими предметами он не заинтересовался.

    Впрочем, не только ботинки, но и носки оказались в сфере его интересов. И со временем попугайчик стал вступать в переговоры со всем, что напоминало ему носки – всем маленьким, скомканным, вроде платка или салфетки. Но дальше этого его ассоциации не пошли.

    Некоторые комплекты носков (выстиранные, выглаженные, переданные в полную его собственность) сделались его любимой игрушкой. Когда Кукусика выпускают из клетки, он сбрасывает на пол «свои» носки, и подолгу таскает их, – то вправо, то влево. Он отобрал у нас уже несколько пар, – ведь его предпочтения меняются. Вначале ему нравились черные носки; потом оранжевые; потом серые; а в настоящее время он предпочитает играть с синими. Синих у него аж две неполных пары (один потерялся).
Поразительно то, что наш попугайчик умеет считать! – по крайней мере, до трех. Если запереть его в клетке, и положить на нее не весь комплект синих, то попугайчик начинает громко кричать, чтобы ему принесли оставшийся.

     Иногда он тянется к вершине клетки, просовывает клюв между прутьями, с силой протаскивает один носок в клетку, и бросает его с жердочки на пол. Если после этого заговорить с попугайчиком, то он может спуститься по лесенке, ухватить клювом этот носок, и затащить его наверх, выразительно «предъявив» его.
(Когда-то, откликаясь на ласковое слово, он бегал к кормушке за зернышком, и тоже поднимался с ним наверх, чтобы съесть - но эта милая привычка давно пропала. Увы. Зато теперь он приносит наверх любимую игрушку.)

    Напоследок отмечу, что наш Кукуся иногда подает себе корм лапкой (хотя в энциклопедии написано – кореллы этого не делают). Своими глазами я видел это только три раза. Один раз он держал фисташку, два других – зелень. За 10 лет – нечасто, но ведь все-таки умеет!
Однако чаще всего он предпочитает не брать орех в лапку, а наступить одной лапкой на этот орех, крепко прижав его к жердочке, чтобы не свалился, и разделывать клювом.

Вот такой у нас попугайчик! 

2004 г.

Приложение.
(Из записей на форуме.)

24 февраля 2004 г.:

     Кукуся пролетал всю квартиру по нескольку раз, как только мы его выпускали, - ФФРРРРРР! – очень звучно, но и очень мягко, и очень приятно. Теперь он стал старше (по человеческим меркам, приближается к 40 годам), и уже не летает просто от избытка сил. Теперь он летает в основном в пределах одной комнаты. А по квартире – в том случае, если у него есть определенная цель. Например - ищет кого-то. Или – когда думает, что что-нибудь вкусное съедят без него.
Одно время у него была привычка всюду ходить пешком! Если мы уходили из комнаты, а ему не хотелось быть одному, то он не вспархивал, не садился на плечо, а быстро-быстро перебирал лапками – бежал за нами по полу, да не отставал!
Привычка к пешим прогулкам была у него довольно долго, но потом как-то сошла на нет, – теперь он снова летит, когда нужно преодолеть большое расстояние. Можно побудить его к пешей прогулке, если только надеть на ноги его любимые носки (!) которые служат ему игрушками, – вот тогда он бежит за носками.

 4 марта 2004 г.:

На мой взгляд, вербальное общение с попугайчиком самоценно. Во-первых, в словах вы можете выразить свое отношение к питомцу; во-вторых – он может понять ваш настрой, и даже ответить вам. Разговор с питомцем часто воспринимают всего лишь как средство, как промежуточный контакт ради чего-то другого. Но на самом-то деле речь идет о полноценном способе контакта, который важен сам по себе.
К сожалению, я совсем не знаю птичьего языка, поэтому вынужден обращаться к Кукусе на человеческом. Однако он понимает эмоциональные значения слов, и никогда не оставляет их без ответа. На похвалы он отвечает  различными способами, – в зависимости от конкретных обстоятельств и от настроения:

1. Он подает голос (сидя в клетке на жердочке, либо сидя на плече). Обычно я выдаю не одну похвалу, а целую серию похвал, и на каждую мою фразу попугайчик отвечает громким «чир’» или, скорее, «чер», не перебивая, но внимательно слушая, и дожидаясь паузы между похвалами. Это не просто возглас удовольствия; это особый ответ мне, так как я ни разу не слышал, чтобы попугайчик употреблял его в каких-то других обстоятельствах. Приведенная здесь транскрипция весьма приблизительна; к тому же ему требуется в несколько раз меньше времени, чем мне, чтобы выговорить это.
Если какая-то похвала особенно понравилась попугайчику, он может ответить сдвоенным «чир’». Отвечает он резко, эмоционально, – как будто ставит за меня восклицательный знак.

2. Если попугайчик не расположен к беседе (спокойно сидит на жердочке), но хочет показать, что речь ему нравится, он может поставить дыбом все перышки: вдруг надует щёчки, становится больше… и больше… и больше… потом приподнимется на цыпочки на секунду, резко встряхнется, быстро-быстро похлопает себя по бокам крылышками – «сделает пухлика», - потом опустится на жердочку, и снова прижмет перышки. Однажды он отреагировал таким образом в присутствии гостей, чем поверг их в крайнее изумление.
Я даже придумал специальную похвалу: стал говорить «Кукуся – пууухлик! (пуууухли-ЧЕК!)» Попугайчик очень быстро установил взаимосвязь между моей похвалой и своим ответным действием, и стал «делать пухлика» в ответ на эту похвалу гораздо чаще, чем на другие.

3. Он может принимать различные причудливые позы (сидя у меня на плече, или разгуливая по полу). Например, быстро вскинуть и сразу же опустить крылышки, не расправляя их, вывернуть голову под 90 градусов и вытянуться в струнку, - и замереть в таком неустойчивом положении на несколько секунд. В терминологии моей мамы это называется «корчить рожи».
Судя по всему, это недалеко от истины: у попугая меньше возможностей  выразить свое настроение с помощью обычной мимики. Поэтому поза его по своему значению эквивалентна выражению человеческого лица.

     4. Он может ответить мне и вполне по-человечески, похвалой на похвалу (разгуливая по полу), когда я встреваю в его переговоры с любимой игрушкой – носком, и становлюсь третьим участником. Иногда я оставляю носок на полу, иногда – беру в руку, и держу у него перед глазами, когда говорю. Как ни странно, я никогда не бываю лишним. Попугайчик немедленно прекращает обычное в таких случаях громкое и скрипучее бормотание, в нем сразу же становятся слышны отчетливые фразы вроде «Попугайчик – птичка, птиИичка!», «Кукуся  молодец!», и т.д.

5. Попугайчик может ответить мне и каким-либо характерным действием сидя в клетке), таким, которые я уже описывал: он переступает с жердочки на лесенку, спускается, нагибается, поднимает с пола клетки носок, и несет его наверх, выразительным жестом предъявляя его оратору… А до того, как у него появились игрушки, он, услышав похвалу, прыгал на дно клетки, хватал из кормушки зернышко, поднимался с ним наверх – и съедал его на жердочке, глядя на меня. Это была очень милая, милая привычка… но привычки меняются у попугайчиков так же, как у людей.

Словом, попугайчик может общаться с вами различными способами, – не пропустите же его ответ!

 Другая запись 4 марта 2004 г.:

На днях Кукуся приехал на моем плече на кухню, как раз к обеду, а мама спросила меня: «Курицу будешь?» Попугайчик, который в этот момент смотрел совсем в другую сторону, мгновенно развернулся, спустился по моей руке, спрыгнул на обеденный стол, подошел к пустой еще тарелке, и заглянул в нее (!) –  я  о-бал-дел.
С некоторых пор мы стараемся не подпускать его к нашему столу, в том числе к любимой курице – посадили на Витакрафтовскую диету, - но сам по себе этот  эпизод очень примечателен. Попугайчик постоянно дает нам понять, что он понимает больше человеческих слов, чем мы привыкли предполагать. Что он способен совершенно самостоятельно извлекать их из нашей речи, наделять их правильным значением, и воспринимать как сигнал к какому-то выгодному или интересному действию. Никто и никогда не учил его слову «курица» - ни в качестве команды, ни просто так!

 26 февраля 2004 г.:

Вспомнил, как мама однажды играла с нашим попугайчиком. Она стучала пальцем по столу - один, два или три раза. А попугайчик ей отвечал, легонько ударяя клювом по прутьям клетки, как будто пощипывал струны - ровно столько раз, сколько стукнула она. Редко ошибался. Попробую возобновить эту игру.

 1 апреля 2004 г. (серьезно):

Ура! Мой попугайчик опять сопровождает меня пешком! И, главное, знает, в какой комнате кто живет. Когда идем с кухни, Кукуся забегает вперед и первым сворачивает в мою комнату. А когда он идет с мамой, то направляется к ее двери.

 5 апреля 2004 г.:

Кукуся часто заходит в клетку поесть, но, если не хочет в ней оставаться, а кто-то встает с дивана, чтобы его закрыть - просто встает - попугайчик мгновенно поворачивается к дверце, выбирается наружу, поднимается по прутьям на крышу клетки, и смеется. Правда-правда.

 Другая запись 5 апреля 2004 г.:

Наш Кукуся очень любит с моей цепочкой играть. Даже когда он ее не видит, сидя на моем плече, все равно знает, где искать, - слегка отгибает мне клювом воротник, находит, вытягивает ее наружу и грызет. А если ему не удается достать, он может укусить за шею, т.к. это для него означает, что "я скрываю цепочку", "я не даю ему цепочку".

7 апреля 2004 г.:

Кстати, наш Кукуся действительно смеется. Но не тогда, конечно, когда карабкается по стене клетки - у него клюв занят, - а когда шалит. Его моя бабушка научила: в первое лето, когда мы все вместе жили на даче, она его дразнила: "Попугай-чик! - "ха-ха-ха-ха-ха"! " Ну и теперь, когда он кого-нибудь легонько покусывает, чтобы подразнить, а потом отскакивает, он иногда говорит при этом "КЕ-КЕ-КЕ!"

На человеческое "хе-хе-хе" или "хи-хи-хи" это не очень похоже, - но в том, что он смеется откровенно, вслух, нет ни малейших сомнений. Правда, это бывает редко, и в последний раз было давно.

Гораздо чаще он улыбается. Глазами. В частности - в тот момент, когда выбегает из дверцы клетки.

 20 апреля 2004 г.:

      Наш попугайчик сам подходит, если включить ему на кухне тепловатую воду, - правда, он не всегда купается, иногда просто пьет. Но когда купается - разворачивает крылышки, подставляет себя под струйку. Помывшись, долго чистится. А когда закончит - он уже почти высох. Сами мы его не сушим. Но воздух в комнате должен быть теплый.

А вот дачная вода - на улице, и притом холодная. На даче мы подогреваем воду в чайнике, и брызгаем на нашего попугайчика из пульверизатора, когда он сидит в клетке. Но при этом направляем струю не прямо на него, а вверх, чтобы получался дождик. Если он разворачивает крылышки - значит, ему нравится.
И на даче тоже стараемся делать это в помещении, где воздух неподвижен.

Когда попугайчик купается сам, он старается намокнуть не сильно, а в меру. А когда мы его обрызгиваем, то стараемся еще меньше намочить, учитывая, что условия все-таки дачные.

 18 мая 2004 г.:

Мой Кукуся любит подбирать зернышки с пола клетки, которые сам же разбросал, - даже если он только что клевал из кормушки с чистым зерном. Это особый ритуал. Он также любит подбирать зернышки с нашего комнатного пола - возле его клетки всегда немного просыпано. Мы даже специально насыпаем ему на кусок клеенки небольшую горку зерна, чтобы он смог поесть с пола, когда гуляет. Вначале он ест, как аристократ. А потом - ест как аристократ, развлечения ради переодевшийся бродягой.

 13 июня 2004 г.:

Мой Кукуся научился целенаправленно переставлять лесенку у себя в домике!

Лесенка опирается верхней частью на боковую стенку клетки - прицеплена крючками к поперечной перекладине; угол наклона составляет 45-50 градусов. Она расположена ближе к задней стенке клетки, а жердочка, на которую Кукуся по ней поднимается - ближе к передней стенке. Между последней ступенькой и жердочкой остается расстояние примерно в полпальца - перебираться не очень удобно. Но зато, когда лесенка стоит в этом положении, ее основание не мешает внизу, когда попугайчик подходит к кормушке.

Раньше Кукуся просто играл с лесенкой, - двигал ее в пределах 1 см (расстояние между двумя соседними прутьями на боковой стенке). Теперь же он отцепляет крючки, и придвигает лесенку вплотную к жердочке, чтобы на нее было удобнее взбираться. Очевидно, у него есть свои соображения по поводу максимального комфорта... Я еще ни разу не видел, как он это делает - я просто приходил вечером домой, и заставал лестницу уже переставленной. 

                                       

Yuri

опубликовано 5.08.2006г